"Сергей Георгиевич Кара-Мурза. Маркс против русской революции" - читать интересную книгу автора

возможность доказана с научной строгостью. С.Н. Булгаков, уже совершенно
отойдя от марксизма, писал, что после "удушья" 80-х гг. ХIХ века именно
марксизм явился в России источником "бодрости и деятельного оптимизма".
Переломить общее настроение упадка было тогда важнее, чем дать верные
частные рецепты. Содержащийся в марксизме пафос модернизации (пусть и по уже
недоступному для России западному пути), помог справиться с состоянием
социального пессимизма.
По словам Булгакова, марксизм "усвоил и с настойчивой энергией
пропагандировал определенный, освященный вековым опытом Запада практический
способ действия, а вместе с тем он оживил упавшую было в русском обществе
веру в близость национального возрождения, указывая в экономической
европеизации России верный путь к этому возрождению" [3, с. 373]. Булгаков
писал в "Философии хозяйства": "Практически все экономисты суть марксисты,
хотя бы даже ненавидели марксизм" (а в то время воздействие экономистов на
сознание читающей публики было значительным).
Оптимизм и даже механистический детерминизм Маркса сыграл большую роль
в развитии революционного движения. Создатель итальянской компартии Антонио
Грамши высказал в "Тюремных тетрадях" такую мысль о необходимости марксизма
для консолидации трудящихся: "Можно наблюдать, как детерминистский,
фаталистический механистический элемент становится непосредственно
идеологическим "ароматом" философии, практически своего рода религией и
возбуждающим средством (но наподобие наркотиков), ставшими необходимыми и
исторически оправданными "подчиненным" характером определенных общественных
слоев. Когда отсутствует инициатива в борьбе, а сама борьба поэтому
отождествляется с рядом поражений, механический детерминизм становится
огромной силой нравственного сопротивления, сплоченности, терпеливой и
упорной настойчивости. "Сейчас я потерпел поражение, но сила обстоятельств в
перспективе работает на меня и т.д." Реальная воля становится актом веры в
некую рациональность истории, эмпирической и примитивной формой страстной
целеустремленности, представляющейся заменителем предопределения, провидения
и т.п. в конфессиональных религиях" [4, с. 54].
Грамши пишет о созидательной силе марксистского догматизма: "То, что
механистическая концепция являлась своеобразной религией подчиненных,
явствует из анализа развития христианской религии, которая в известный
исторический период и в определенных исторических условиях была и продолжает
оставаться "необходимостью", необходимой разновидностью воли народных масс,
определенной формой рациональности мира и жизни и дала главные кадры для
реальной практической деятельности" [4, с. 55].
Второе фундаментальное изменение, которое внес марксизм в общественную
мысль, заключалось в рационализации той части духовных исканий человека,
которые ранее выражались лишь на языке идеалов и нравственности. Маркс,
развивая проект Просвещения, задал рациональную "повестку дня". Г.
Флоровский, объясняя, почему марксизм был воспринят в России конца XIX века
как мировоззрение, писал, что была важна "не догма марксизма, а его
проблематика". Это была первая мировоззренческая система, в которой на
современном уровне ставились основные проблемы бытия, свободы и
необходимости. Как ни покажется это непривычным нашим православным
патриотам, надо вспомнить важную мысль Г. Флоровского - именно марксизм
пробудил в России начала века тягу к религиозной философии. Флоровский
пишет: "Именно марксизм повлиял на поворот религиозных исканий у нас в