"Сергей Кара-Мурза. Евреи и социализм" - читать интересную книгу автора

Васильевич, не додумали мы. Ведь верно, верно вы предложили, так мы и
сделаем". Муторно мне было и жалко директора, но старик мне сказал: "Надо
думать о деле, а не о престиже. Предложи мы нормальный план - любой директор
его бы исковеркал".
Возможно, православный человек скажет, что лучше вообще не делать
никакого дела, чем пользоваться такими методами. Так-то так, но все же
иногда и дело делать надо. Научиться методам Евсея Соломоновича я не смог и
не смогу - а в паре мог бы работать, пока милый мой Павел Васильевич, умный
мужик и толковый химик, остается самодуром. А может ли он не быть самодуром?
Ответ не очевиден.
Где ни копнёшь, близ Павла Васильевича есть такой толковый Евсей
Соломонович со своим складом ума. Так что дело не только в Канторовиче и
Зельдовиче, но и в армии таких безвестных тружеников. В годы перестройки я
по службе имел дело с одним криминалистом, он прошел весь путь от рядового
оперативника до крупного специалиста по организованной преступности. Каждая
мало-мальски солидная банда - рассказывал он - имеет консультанта-еврея.
Хоть какого-нибудь пенсионера, плановика или бухгалтера. Любое дело
обсуждают с ним, слушают уважительно. Он советует скромно, сослагательно:
"Не знаю, не знаю. Я бы сделал вот так...".
И не только эта гибкость еврейского ума нужна как особая нить в ткани
российской рациональности. Нужна и ее оборотная сторона - логическая
жесткость. Талант русского ума поражает и восхищает, но когда речь идет о
деле среднего размера, руки от этого таланта опускаются. Только о деле
заговоришь, русский ум взмывает ввысь, из среднего дела выклевывается
фундаментальное умозаключение, в котором подспудно есть и этика, и красота,
и мистика. Когда рядом есть еврей, он загоняет это парение в рамки
дисциплины. Он надсмотрщик логики. Неприятно, но необходимо.
Думаю, позволительно вспомнить Ницше. Он, правда, недолюбливал евреев,
да зато они его любят, так что цитировать его можно. Ницше, говоря о роли
евреев в культуре Запада, объясняет, почему ученые, вышедшие из семьи
протестантских священников и учителей, в своем мышлении не доходили до
полного рационализма: "Они основательно привыкли к тому, что им верят, - у
их отцов это было "ремеслом"! Еврей, напротив, сообразно кругу занятий и
прошлому своего народа как раз меньше всего привык к тому, чтобы ему верили:
взгляните с этой точки зрения на еврейских ученых - они все возлагают
большие надежды на логику, стало быть, на принуждение к согласию посредством
доводов; они знают, что с нею они должны победить даже там, где против них
налицо расовая и классовая ненависть, где им неохотно верят. Ведь нет ничего
демократичнее логики: для нее все на одно лицо, и даже кривые носы она
принимает за прямые".
Конечно, и еврейство не приобрело бы его нынешней силы, если бы не
росло, "обнявшись с русскими".

Еврейский ум на русской почве
Обрел подобие души...

Ведь не дряблым потомкам французских рантье, растворившимся в
гражданском обществе, было дано создать государство Израиль. Это делали
выросшие на державности, на духовном хлебе России Моше Даян и Голда Меир.
Именно истощения связи с Россией и боятся сионисты того поколения: