"Александр Карапанчев. Братья с Левса" - читать интересную книгу автора

Нас изучали огромные человеческие глаза: зеленые, влажные,
уравновешенные. Мы спросили сопровождающих, могут ли деревья говорить. Со
скрытой насмешкой, которую мы уловили не по их виду, а по ответу, они
ответили вопросом на вопрос: "А ваши разве могут?". Мы живо представили
себе, как пила разрезает ноги Адамов и Ев и из этой близкой нам плоти
делают дома, мебель, бумагу; как - плоть от плоти и кровь от крови
подносится как угощенье, запечатывается в консервные банки - точь-в-точь
словно в анатомическом музее! - а в стаканы с "фруктовым" соком опускается
вместо соломинки человеческая косточка. Хозяева же - создания, с которыми
мы на Земле поступали аналогично, удивлялись, почему мы подолгу избегаем их
и живем в своем гиперлете.
В заповеднике шумели кустарники, как снопы рук, стелился травяной
ковер из тонких и гибких пальцев.
Мы спросили, что происходит в лесу осенью.
"Осенью? -дрогнул пион. - Осенью волосы выпадают, ветви повисают вдоль
тела и деревья становятся похожими на заснеженные статуи". "Впрочем, -
заметила птица, - этот пейзаж должен быть вам знаком: вы же так похожи на
наши деревья, что..." Она не закончила мысль, но это было самым ясным
выражением контраста между двумя цивилизациями. Вообще-то инопланетяне
относились к нам как к себе подобным, будто не замечая вопиющих
противоречий, что обязывало нас отвечать тем же.
Не очутились ли мы в сказочном мире, где все очеловечено? Где солнце и
туманы дали чувственный разум каждой молекуле? А, может быть, и левсианцы -
растения и птицы -думали то же самое при виде равных им по разуму людей?
Потом мы пошли к озеру цвета свежей крови. В нем отражалось небо,
которое придавало озеру сиреневый оттенок. Мы знали, что рыбы, моллюски,
вся водяная флора обладают разумом и являются полноправными членами
левсианского общества, а водные человекообразные твари идут в ход так же,
как мы употребляем рыбу и водоросли. Мы даже ходили на рыбалку: в сетях
трепыхались обтекаемые человеческие тельца с личиками в костяных щитках.
Издалека они напоминали персонажи картин Босха. Абсолютно излишне было
спрашивать, обладают ли разумом и управляемыми эмоциями деревья и животные
на Левее. Наверняка нам будет задан контравопрос. И все эти наши братья по
природе, но не предназначению, рубились, варились, шли в употребление
тысячами способов, мысль о которых приводила нас в ужас. Множество вопросов
возникало и у хозяев при виде кожаных одежд, мяса, варенья, натюрмортов с
цветами и дичью, деревянных скульптур на нашем корабле. Мы избегали их
посещений.
В лесах бегали, ползали, скулили и ревели троглодиты. Может быть, в
них зрело зерно будущей цивилизации. Сопровождающая нас птица, чтобы
позабавлять гостей, сбила что-то мелькнувшее тенью над озером. Оказалось,
что это летающее существо напоминало херувимчика с древних икон. Хозяева
объяснили, что оно редчайшее и вкуснейшее пернатое на планете.
Пион сунул окровавленного херувимчика в кулинарный отсек амфибии, и
вскоре нам были поднесены дымящиеся блюда с гарниром из овощей, чьи яркие
шаровидные куски очень походили на разноцветные человеческие глаза. Мы
отказались от еды, и блюда с достоинством унесли, чтобы потом смаковать их
с теми же мыслями, с которыми мы едим глухариный паштет.
Машина пролетела над деревьями, смотрящими нам вслед. Какойто лесной
обитатель кричал почти человеческим голосом, подчеркивая тяжелую тишину.