"Аркадий Карасик. Кавказский след " - читать интересную книгу автора

Расспрашивать, советовать нет ни желания, ни смысла. Пусть разбираются
сами - в семейных делах лучше обходиться без поводырей.
Командир так и выразился. Умело уместил в одну емкую фразу две
противоположности: и непонятно и совершенно ясно. Дескать, надо было позорче
глядеть перед женитьбой, женщина - не винтик-болтик не заменишь и не
отремонтируешь.
Механик подозрительно быстро согласился - действительно, проглядел,
ничего не попишешь. Постараюсь "подвернуть", "подправить", авось,
"заработает" как надо. И - отвернулся,
Тем более, что существует более серьезная тема для беседы.
- Куда летим?
- К черту в зубы, к Сатане в преисподнюю.
- Понятно, - будто от приступа зубной боли, скривился механик. -
Значит, на Кавказ. Знать заранее - подновить завещание, - с невеселой
улыбочкой скаламберил он. - Презентовал бы кое-что из робы в фонд развития
реформ... Мать их в задницу, вдоль и поперек, через лонжерон в турбину! -
длинно выматерился он.
- Зря ты так, винтик-болтик, - укоризненно покачал головой командир. -
Реформы не при чем - за любой из них стоят конкретные деятели. Их и матери -
разрешаю.
- Толку в такой матерщине! - не унимался механик. - Стравливание пара.
Принесешь домой, так называемое, денежное содержание - на три посещения
рынка. На полмесяца хватает, потом - зубы на полку.
- Не хнычь, болтик-винтик, у всех - так.
Помолчали. Дождь не прекращался, наоборот - усилился.
- Что повезем? - не унимался механик. - Презервативы или гробы?
- Точно не знаю. Слышал, какой-то спецгруз - для антитеррористических
парней. Десантников... Впрочем, какая разница - приказ есть приказ. Наверху
знают. Наше дело - извозчьчье.
С некоторых пор в авиагарнизоне грустные и злые беседы начинаются и
заканчиваются на одной ноте. Выдадут ли денежки, как прокормить семью, как
уцелеть при очередном полете на Кавказ?
Утихнувшая было пару лет назад чеченская бойня оказалась разминкой
перед новой, еще более кровавой войной. Кавказ бурлил на подобии котла с
водой, поставленным на огонь. Правда, в обвале горестей это не вызвало ни
эйфории, ни упадка. Работала внедренная армейская привычка: приказывают -
выполняй. Без огрызаний и причитаний. Начальство знает, что делает, ему
видней - обычные словосочетания, призванные успокоить бушующие страсти.
Командир пожал плечами. Словно поежился. Устало повторил.
- Сказали: спецгруз для десантников...
- Спецгруз спецрейсом... Звучит похоронной симфонией... Ящики с
очередными мирными предложениями или контейнеры с ультиматумами... До чего
же надоела мышинная возня с примесью крови! И чего таятся, сказали бы
честно - прихватил бы с собой в ад... кой кого из вышестоящих. Незаменимых и
сверхлюбимых, всенародно избранных и гарантов...
- Вот что, трепач, попридержи язык, как бы не отщипнули, - равнодушно,
больше по обязанности, нежели от сердца, прикрикнул командир, оглядев
пустующую бетонку. - Разболтались все - сил нет!
- Так демократия же, полный мешок свобод...
- Кому сказано, умолкни! Наше дело - петушинное: кукарекать. А