"Аркадий Карасик. Запоздавшее возмездие или Русская сага" - читать интересную книгу автора

-- То, что положено командиру батальона, не по зубам ротным и
взводным... Все, прекратить прения! Отправляйся на свое место! - резко, в
видовской манере, приказал старщий лейтенант.
Ворча, на подобии наказанного дворового пса, Сидякин со злостью
хлестнул прутом шатающуюся кобыленку и отстал. Солдаты засмеялись. Не со
злостью - по доброму. Новому, мол, комроты палец в рот не клади - по плечо
руку отхватит!
Романов удовлетворенно улыбнулся. Кажется, контакт с личным составом
налаживается. А это сейчас - главное. Но про себя пожалел о принятом
решении отказаться от коня. Ибо нога начала дергать, приходилось напрягать
силу воли, чтобы не припадать на нее.
Дальнейшие события заставили забыть о больной ноге.
Низко над колонной прошли два вражеских самолета. Безбоязненно, нагло.
А чего им бояться - советских истребителей нет, зениток не видно? Не
стреляли и не бомбили, словно выглядывали наиболее уязвимые места. Впереди
развернулись и коршунами полетели обратно. Грянули первые разрывы, пули
выбивали на дороге пыльные фонтанчики.
-- Воздух! Воздух!
Красноармейцы и командиры бросились в спасительное разноцветение,
падали на землю, вжимаясь в нее всем телом. Словно она, матушка, может
превратиться в пуленепробиваемый щит.
Подчиняясь инстинкту спасения, вместе с подчиненными упал и Романов.
Господи, пронеси! Господи, спаси! Неверующий, он, в минуты смертельной
опасности, как и любой другой атеист, истово молился о спасении. Сколько
раз стоял на краю бездны, именуемой смертью, учавствовал в рукопашных,
сидел в траншеях под разрывами снарядов, а бомбежек не выносил. Возникал
этакий первобытный ужас, желания зарыться с головой в землю.
Вот и сейчас Николай втиснулся в нее всем телом.
От горящего на дороге грузовика плыл смрадный тяжелый дым. Билась
лошадь со вспоротым животом, полз, орошая цветы кровью, раненный
красноармеец. Лежа, Клавдия перевязывала ногу сержанту, зубами вскрывала
неподатливый пакетик с бинтом.
-- Цветочки нюхаешь, старлей? - заглушая разрывы и выстрелы, прогремел
над Романовым громкий, презрительный голос. - Бить их надо, а не прятаться!
Бить... Бить... Бить!
Ротный с трудом оторвал от земли непокрытую голову. Рядом, расставив
толстые ноги, стоял вечный комбат, стоял и стрелял по самолетам из
подрагивающегося автомата. Старшему лейтенанту сделалось жарко от стыда и
от обиды. Его считают трусом?
Романов леревернулся на спину и тоже нацелил автоматный ствол в
крутящихся над беззащитной дорогой "месершмидтов". Автомат задрожал в его
руках. И пусть стрелять из подобного оружия по самолетам - верх глупости,
но первобытный ужас оставил ротного, он ощутил способность сопротивляться.
-- Вот так, молодец! Мы им, кость в горло, ети их мать, покажем, как
воевать с Россией! Досыта накормим свинцом!... Ага, отвернул, испугался...
Неожиданно голос комбата прервался и он рухнул на ротного.
Будто испугавшись людей с автоматами и винтовками, нацеленными в
поднебесье, или посчитав свою задачу выполненной, вражеские истребители
оставили в покое изуродованную дорогу и потянулись к горизонту. Вслед за
ними мчался одинокий краснозвездный ястребок...