"Эдуард Караш. И да убоится жена..." - читать интересную книгу автора

отметить... Я приглашаю тебя в "Интурист", там же отметим и встречу старых
друзей... Ну как?
Марина слушала монолог Ширинбека, временами вглядываясь в его
бархатистые сверкающие глаза и обнаруживая явное несоответствие слышимого с
их жарким обволакивающим взглядом. Ей вдруг захотелось надолго погрузиться в
этот взгляд, свести воедино того немногословного красивого
парнишку-школьника - свою тайную симпатию, и этого молодого мужчину,
уверенного в себе и, как выяснилось, тоже когда-то к ней неравнодушного.
Чувства Марины с самых юных лет обычно не расходились с разумом. До
двенадцати лет ее характер формировался на примере матери - строгого и
преданного делу партийного работника, секретаря парткома крупного
машиностроительного завода, а после ее смерти - отцом, директором школы,
всячески способствовавшим развитию ее логического мышления и способностей в
математике, и поощрявшим увлечение литературой . Замуж она вышла скорее по
расчету за человека на двенадцать лет старше себя, что в ее двадцать два
года было разницей весьма существенной; подруги считали - "вышла за
старика". Главным мотивом этого расчета было желание скорейшей независимости
и самостоятельности. В отношениях с отцом к этому времени наступило
некоторое охлаждение; нет, они не конфликтовали, но Марину уже раздражали
его постоянные нравоучения и их тон, приличествующие разговорам с маленькой
девочкой, а не с выпускницей университета. Она несколько раз пыталась
объяснить это отцу, но в ответ слышала новые порции наставлений, и вскоре
оставила эти попытки, увидев в замужестве, в частности, возможность
избавления от осточертевшего отцовского занудства. Отец, кстати, одобрил ее
выбор, в первую очередь, из-за существенной разницы в возрасте молодоженов,
посчитав, что отдает дочь в надежные, опытные руки.
Муж боготворил Марину - свою вторую жену (с первой он прожил семь лет и
развелся по взаимному согласию, без скандалов, как полагала Марина, из-за
бездетности), Марина же благосклонно позволяла себя любить, чувствуя его
основательность во всем, а после рождения девочек - безмерную его любовь и к
ним. Лишь одна черта его характера непонятно отзывалась в душе, то ли
возвышая ее, то ли унижая - постоянная, плохо скрываемая ревность.
Марине, никогда не дававшей серьезных к тому поводов, были очень обидны
ее проявления в виде нахмуренных взглядов, пружинящих желваков или даже
демонстративного отчуждения ночами с обращенной к ней равнодушной спиной. И
из-за чего сыр-бор?! Да просто из-за ее общительной натуры - на кого-то
слишком ласково смотрела, в театре очень даже мило беседовала с молодым
соседом слева, в компании два (!) раза протанцевала с одним и тем же
партнером, недостаточно отстраняясь от его груди и т. п. До скандалов дело
не доходило, но испорченного настроения хватало с избытком. Своим трезвым
умом она понимала, что отчасти причина кроется в его комплексе "разных
возрастных категорий", и ей надо бы держать себя посолидней, подстать мужу,
поскольку ему уже не удастся быть ребячливей, но, с другой стороны, он ведь
тоже не вправе подавлять в ней свойства характера и безобидные порывы
молодости. Да, именно, не вправе...
- Ты знаешь, Ширинбек, не пойду я с тобой в "Интурист", - тон ее был
решительный и категоричный, - не обижайся, ты тут ни при чем... Просто там
могут быть люди... всем же не объяснишь, почему мы здесь... Начнутся
кривотолки, а они не нужны ни мне, ни тебе... Ведь так, Ширинчик?, - он не
успел отреагировать, как она продолжила, - вот что, сейчас берем такси и