"Эдуард Караш. И да убоится жена..." - читать интересную книгу автора

минуту назад.
- Не терплю, когда меня за дуру держат, - вполголоса сказала Марина и
взяла Ширинбека под руку, вложив свою ладонь в его. Он почувствовал теплое
прикосновение ее плеча и упругой груди к своей руке и легонько сжал ее
пальцы.
- Ты неплохо владеешь языком, ай гыз (девочка, девушка, азерб.), откуда
это?
- Ну как же, у нас и среди соседей было несколько азербайджанских
семей, и в школе, если помнишь, по языку всегда была пятерка, - она теснее
прижалась к его руке, - и потом, я же знала, что обязательно тебя
встречу..., - она потерлась щекой о его плечо и затем с закрытыми глазами
медленно повернула к нему лицо. Ширинбек почувствовал, как ее пальцы
проскользнули между его и судорожно прижались к тыльной стороне ладони,
увидел совсем близко приоткрытые губы и прильнул к ним, ощутив тонкий аромат
ее лица, мгновенно вернувший его на площадочку лестничного пролета
десятилетней давности.
Они не видели, как водитель, глянув в зеркало заднего обзора, еще раз
укоризненно покачал головой и даже не ощутили, как плавно - без рывков и
резких торможений стал он управлять машиной, старательно объезжая ямки на
дороге, при необходимости ориентируясь только по боковым зеркалам...
Машина резво проскочила под "багировским" мостом - транспортной
развязкой, сооруженной по инициативе Мир Джафара Багирова, властного
"хозяина" республики сталинских времен, и еще прибавила скорость, выехав на
"правительственное" шоссе в сторону аэропорта. Справа потянулись
однообразные пятиэтажки из сборного железобетона - "хрущобы" поселка
нефтяников имени Михаила Каверочкина, затем побежали назад стальные заросли
нефтепромысловых станков-качалок и, наконец, такси, миновав железнодорожную
станцию с вывеской на фронтоне "ст. РАЗИНА" и добротные каменные
многоэтажные дома на пристанционной площади, углубилось в тенистые улицы
старого поселка с традиционно русскоязычным населением.
- Здесь, пожалуйста, - чуть севшим голосом сказала Марина водителю, и
тот уже по привычке очень плавно притормозил, а она повернулась к Ширинбеку:
- Я пойду вперед, ты за мной, увидишь, куда я зайду, обойди дом слева и
заходи в калитку и через сад. Чтоб не дразнить гусей...Побежала..., - и
чмокнула его в нос.
Ширинбек щедро расплатился с таксистом, бросив на переднее сидение
четвертной против девяти рублей на тикающем счетчике, сделал ладонью
упреждающий знак "сдачи не надо" и поблагодарил:
- Чох саг ол, даи.
Таксист понимающе кивнул и подмигнул Ширинбеку:
- Яхши йол, оглум...(счастливого пути, сынок, азерб.)
Это была садовая зона поселка, издавна застроенная частными домами с
высокими заборами, за которыми весной цвели вишни и абрикосы, ближе к осени,
как сейчас, поспевали яблоки, гранаты, инжир.
Ширинбек еще чуть помедлил, следя за удаляющейся фигуркой Марины, и
двинулся вслед. В сгустившихся сумерках при тусклом свете уличных фонарей
она прошла два квартала и повернула за угол направо. Он прибавил шаг и
свернув за ней увидел, как она поднялась на несколько ступенек крыльца
второго от угла ухоженного дома под черепичной крышей. Ширинбек пошел
медленнее, чтобы убедиться, что она вошла в дом, и уже поровнялся с