"Михаил Дмитриевич Каратеев. Возвращение ("Русь и орда" #5) " - читать интересную книгу автора

______________
* Пищаль - легкая переносная пушка, прикрепленная к деревянному ложу и
стрелявшая небольшими каменными или свинцовыми ядрами или "картечью" из
камней и кусочков металла

На половине пути от ворот к хоромам, на невысоком бугре уже
заканчивалась постройка красивой бревенчатой церкви, вмещающей несколько сот
молящихся. При ней строился и небольшой дом для священника.
В следующем году, когда все это было закончено, усадьба Карач-мурзы
превратилась в благоустроенный и солидно укрепленный поселок-крепостицу, с
хорошо налаженным полувоенным укладом жизни. Почувствовав в ней известную
силу и защиту, вокруг все смелее начал оседать всевозможный пришлый люд, и
пустынный дотоле край стал постепенно заселяться.
Ханум Хатедже, которой уже минуло сорок два года, была довольна и
счастлива. С первых дней своего замужества, в течение долгих лет, которые
Карач-мурза проводил в постоянных походах и разъездах, она мечтала о том,
что когда-нибудь останутся позади все эти войны, опасности и бесконечные
перемены мест. Если они не прогневили Аллаха, думала она, он даст и ее семье
хоть немного спокойной жизни, когда все они будут вместе, в безопасности от
всяких врагов, и не надо будет постоянно бояться за судьбы мужа и сына. И
вот такое время, по-видимому, пришло. Хатедже верила, что в этом тихом
лесном краю их ждет желанный покой, а потому все ей здесь нравилось, и она
была полна деятельности.
Но Абисан настроения матери не разделял. Это был прирожденный воин, и
находился он еще в том возрасте, которому свойственно видеть в войне одну
романтику, некий кладезь славы, из которого каждый уважающий себя человек
должен зачерпнуть возможно больше. Настоящую, полноценную жизнь он мыслил
только в походах и сражениях и не понимал, как мужчина может стремиться к
чему-либо другому.
"Отец иное дело, - размышлял он. - Его борода уже давно побелела, и он
прославленный воин, о его подвигах знает вся Орда. Но разве я не должен
прославиться тоже и всем показать, что достоин называться его сыном?" И в
силу такой настроенности ему совсем не улыбалась мирная жизнь в этом глухом
углу. Но он любил отца, почти благоговел перед ним, слово его было для
Абисана законом, а потому он безропотно подчинился и приехал с матерью сюда,
хотя ему очень хотелось остаться в Орде, у Джелал ад-Дина, который будет
много воевать с Идику и с другими ханами, добиваясь престола. Впрочем, он
утешал себя тем, что и здесь не всегда будет спокойно. "Ведь отец недаром
укрепляет свой улус. Русские - храбрый народ, они тоже любят воевать и,
наверное, часто станут нападать на нас", - думал он. И совсем повеселел,
когда узнал, что Джелал ад-Дин со своими туменами тоже идет в литовские
земли и может быть будет стоять где-то поблизости.
Карач-мурза не преувеличивал, когда сказал княжичу Михаилу, что Абисан
выглядит старше своих пятнадцати лет: ему и в самом деле никто не дал бы
меньше восемнадцати. Он был высок ростом, широкоплеч, но статен и тонок в
талии; сила и ловкость сейчас сочетались в нем гармонично, но было заметно,
что с годами сила возьмет верх над всем. Лицо его было не столь красиво, как
выразительно, соединяя в себе черты и русских, и восточных предков. Так,
разрез глаз имел у него еле уловимую азиатскую косинку, но сами глаза были
большие, карие, с изогнутыми бровями. Если бы кто-нибудь здесь помнил князя