"Рафаэль Кардетти. Слезы Макиавелли " - читать интересную книгу автора

Как ни странно, сделанное усилие вернуло ему ясность мышления. Все это
было невероятно. Кто мог желать зла такому неизвестному художнику, как он?
Хотя во Флоренции соперничество было суровым, его талант никак не мог
равняться с талантом мастеров, к чьим услугам наперебой прибегали самые
знатные семейства. Несмотря на все усилия, которые он прилагал, чтобы
изменить то, что было предначертано судьбой, он оставался среди тех
посредственностей, которых муза никогда не посещает.
Он знал, что он всего лишь честный ремесленник, даже если и сожалел о
том, что превратности жизни помешали ему достичь безупречной техники
Филиппино Липпи или драматической силы Луки Синьорелли. И когда к его
услугам прибегал краснолицый торговец, довольный, что может за скромную
плату заказать приличный портрет, его гордость в очередной раз несла урон, а
душу охватывало неодолимое желание утопить разочарование своей участью в
добром кувшинчике кьянти.
В конце концов он смирился со своими скромными дарованиями. У него был
достаточно трезвый ум, чтобы понять: живопись сулит ему лишь скудные крохи в
награду за все жертвы, которые он ей приносит. По крайней мере он не вызывал
зависти у других художников. Со своими заурядными способностями он никого не
заслонял и был слишком далек от края подмостков, чтобы его могли коснуться
лучи славы.
Такое существование он влачил уже около десяти лет, с каждым днем все
больше и больше погружаясь в отупение. Но теперь все это было очень далеко.
То была другая жизнь, и он ее почти позабыл.
Все изменилось в тот миг, когда Пьеро Адимари переступил порог его
крохотной мастерской на задворках Виа деи Маэстри. В тяжелые времена все
известные мастера разъехались, а Адимари, который овдовел около недели
назад, пожелал украсить могилу супруги "Благовещением". Он предложил за
работу шестьдесят дукатов с единственным условием: картина должна быть
окончена до конца весны.
Художник без колебаний принялся за работу с ощущением такого счастья,
которое он уже давно не испытывал. Это было его истинное возрождение. Отныне
он существовал лишь ради того, что станет - он с каждым днем все больше в
это верил - завершением всей его жизни, посвященной искусству. После двух с
половиной месяцев неустанной кропотливой работы картина была почти написана.
Ангел вышел, как и полагается, пухленьким, а задний план немного размытым,
но в целом все у него получилось.
Оставалось только закончить лицо Мадонны, которое он без конца
переписывал и никак не мог добиться того, чего хотел. Ему все не давался тот
завершающий мазок, который отличает шедевр от прекрасно выполненной работы.
Надо, чтобы Мадонна, изображенная на холсте, излучала свет, а он пока не
знал, как вдохнуть в нее жизнь.
Он постарался вспомнить, чем занимался перед тем, что с ним произошло,
и перед его внутренним взором возникло изображение Мадонны. Он потратил
целый час, пытаясь как следует отделать одну из складок ее платья.
Переливчатая ткань ему удавалась хуже всего, но утомительный однообразный
труд был почти завершен, когда это с ним случилось.
Звон капель, разбивавшихся об пол у него над головой, вернул его к
действительности. Наверно, он, как всегда, забыл закрыть окно в своей
спальне - чулане, расположенном на втором этаже, если только порыв ветра не
сорвал ржавую щеколду.