"Дора Карельштейн. Дурочка (исторический романчик с картинками быта) " - читать интересную книгу автора

В первом же населённом пункте нас высадили из поезда.
Это был районный центр Колывань, недалеко от города Новосибирска.
Мама в больнице. Мы где-то у чужих людей. Языка не знаем.
В местечке все говорили на идиш, многие знали румынский язык.
С приходом русских освободителей с пистолетами, в народе начали
циркулировать
словечки типа: ладно, понятно, расходись!
Но в Сибири мы почти все оказались без языка для общения.
Очень хорошо помню, что я быстро выучила фразу: "Я ничего не понимаю",
которую
бодро повторяла до тех пор, пока свободно не заговорила по-русски.
Позже, когда я уже была взрослой и проходила перепись населения, то на
вопрос
какой язык я считаю родным, я не без горечи должна была написать -
русский.
Нельзя же назвать знанием языка те отдельные словечки на идиш, которые
остались
в памяти на всю жизнь.
Хотя это и помогло мне позже, когда мне во второй раз в жизни пришлось
выучить
фразу - я ничего не понимаю - но уже на шведском языке, а ещё позже в
третий раз
- на иврите.
Везде находились близкие мне люди, для знакомства и общения с которыми,
сохранённый подкоркой идиш был как пароль, как талисман, открывающий
двери.
Итак, я примерно около 5 лет, (никаких бумаг о моем возрасте не
сохранилось) а

сестра в 13 лет внезапно стали взрослыми людьми.
Каждая со своим характером и отношением к жизни.
Она- жёсткая, властная, без сантиментов.
Я - с комплексом, неуверенная, забитая, с излишней доверчивостью,
сентиментальностью и наивностью, с глупой открытостью.
В Сибири 5 августа 1941 года мама родила девочку, которую в честь
маминой матери
назвали Броней.
Через две недели, под конвоем теперь уже не трёх, а четверых "великих
преступниц" препроводили туда, где были остальные, т.е. в село Пихтовку
Новосибирской области.


СОН ВТОРОЙ.

-Я пришла к тебе, Господи! Научи как писать, чтобы меня услышали?
Я пишу правду, а она кажется мне мёртвой и наивной.
-Чем пишешь ты, дочь моя?
-Сердцем, душой, разумом.