"Роман Каретников. Черный диггер " - читать интересную книгу автора

назад, и с тех пор Клара жила сама по себе. Она была невысокого роста,
щупленькой.
Совсем еще девочка, с громадными черными глазищами. У Клары оказался
чудесный, очень чистый голос, и она зарабатывала тем, что пела перед
пассажирами здесь, в зале ожидания, или на привокзальном рынке. Ее пение
завораживало, вокруг нее всегда собирались люди, и даже грубый, насквозь
проспиртованный Матрос однажды признался Войцеху Казимировичу, что, когда
он слышит пение Клары, ему являются ангелы.
- Она нравится вам? - заинтересованно спросил Профессор.
Шурик застенчиво опустил глаза.
- Извините, если не хотите, можете не отвечать.
- Она хорошая, - сказал Шурик.
- Ну что ж. - Старик достал платок, промокнул губы, стряхнув упавшие
на пальто крошки. - В таком случае передайте ей от меня привет.
Шурик просиял, как будто ему сделали комплимент.
- Конечно, Профессор, я передам.
- Ну-с. - Войцех Казимирович взглянул на часы. - Желаю всего хорошего.
До свидания.
Он поднял свой портфель. Взял трость.
- Профессор, - сказал Шурик, - еще увидимся? Этой фразой, и именно с
вопросительной интонацией, он всегда прощается с Войцехом Казимировичем.
- Обязательно, - ответил тот и пошел дальше. Возле входа в мужскую
уборную сегодня дежурила Валентина Степановна, добродушная пожилая женщина.
- Доброе утро, - поздоровался старик, подходя к ней:
- Доброе утро, Войцех Казимирович, - приветливо ответила Валентина
Степановна. - Проходите.
- Благодарю вас.
Уборная была, естественно, платной. Но, в отличие от большинства
других городских точек, порядок здесь поддерживался на должном уровне,
поэтому заходить сюда можно было, не зажимая нос и не рискуя ступить в
разлитые на полу лужи. Она принадлежала начальнику вокзала, хотя фактически
была оформлена на его зятя. Старик же пользовался ею безвозмездно, на
правах местного обитателя.
Заведение делилось на два зала. Один - с кабинками и писсуарами,
другой - с рукомойниками и зеркалом во всю стену. Еще здесь стоял ящик с
сапожными принадлежностями, возле которого восседал четырнадцатилетний
Борька, сын Нади, сменщицы Валентины Степановны.
Когда Войцех Казимирович, сделав положенное в соседнем зале,
переместился сюда, Борька отсалютовал ему щеткой, перепачканной черным
кремом.
- Привести вам обувь в порядок, Профессор?
- Непременно, Боря, - ответил старик. - Вот только я сейчас приведу в
порядок все остальное, и займемся обувью.
В это время к Борьке подошел клиент, и тот истово принялся за работу.
Профессор же снял пальто, повесил его на прибитую к стене вешалку,
поставил портфель на подоконник и принялся доставать оттуда свои вещи:
полотенце, мыло, зубную пасту со щеткой, голландский станок "Шик", помазок,
крем для бритья, стаканчик и чашечку. Он разложил это все на свободном
рукомойнике и приступил к ежедневной процедуре наведения порядка. Почистил
зубы, умылся, взбил пену в чашечке и набрал в стаканчик горячей воды.