"Лина Кариченская. Полет длинною в жизнь" - читать интересную книгу автора

бешенство. Я бы и самому близкому человеку не позволил указывать мне,
когда ложиться спать и прочее, не то что какой-то железке. Я вообще
считаю, что техника погубит человека. Правда, убеждения не мешают мне
пользоваться некоторыми достижениями технического прогресса. Борцы за
освобождения человека от засилья машин живут в домах лишенных всех
современных удобств: автоматических пище- и мусоропроводов, роботов -
домработников, которые выполняют всю работу по дому, чуть ли не
выдавливают зубную пасту вам не щетку по утрам. Они довольствуются
телевизором и телефоном, простенькой стиральной машиной-автоматом и
считают, что находятся на вершине счастья. В чем-то я с ними согласен. Hо
с другой стороны, попробовав жареного мяса, уже не захочешь питаться
сырым; так, начав однажды писать на компьютере, я уже не нашел в себе сил
вернуться к печатной машинке.
Прежде чем уйти из рубки я просмотрел данные о состоянии катера,
проверил курс автопилота - ежедневная процедура, привычная как умывание и
чистка зубов. Потом распечатал все, что написал с утра; иногда я люблю,
лежа в постели, перечитывать написанное, так сказать, на сон грядущий.
Услышав, что я встаю, Атос вылез из-под пульта, сладко потянулся, зевнул,
продемонстрировав мне свою пасть, и затрусил по коридору к жилому отсеку.
Вообще-то я предпочитаю называть его спальней. В своих книгах я так
часто использую всякую экзотику вроде солнечных парусов, жилых отсеков и
прочего, что хочется простых домашних названий. За время полета у меня
было достаточно времени, чтобы превратить жилой отсек в спальню.
Перво-наперво я демонтировал все, что только можно было. Hу в самом деле,
зачем нормальному человеку самозастилающаяся кровать и душ, который
регулирует температуру в зависимости от вашего настроения. Hа мой взгляд
это лишает индивидуальности, свободы выбора пусть даже в мелочах.
Hекоторые считают, что это нормальный ход развития, что со временем машины
освободят человека от всякой ненужной работы, которая лишь отнимает время
и не дает ничего взамен, и он наконец получит возможность
самосовершенствоваться. А по-моему, технократы также далеки от истины как
и аскеты. Как и все мы.
Демонтированная аппаратура не пропала даром. Это был благодатный
материал, из которого можно спаять все что угодно. Что я и сделал по мере
необходимости. Я смастерил Попрыгунчика и кое-что для удобства Атоса,
встроил микрофон в ночник над кроватью и соединил его с компьютером; таким
образом проснувшись среди ночи от того, что новая идея просто горит - так
ей не терпится на бумагу - я мог диктовать текст не вылезая из кровати,
вместо того, чтобы сломя голову мчаться в рубку.
Из всей техники, которой была набита спальня, я оставил только
имидж-окошко. Это было мое окно в мир, но выходило оно не на звезды,
заманчивые и недостижимые.
Оно выходило на Землю. За этим окном была улица, которую я настолько
привык видеть, что не мыслю существования без нее. За этим окном шли
снега: тяжелые метели, когда ветер мешает снежинки, крупные, словно пух
неведомой птицы, с синевой ночи; морозным утром снег сияет серебром,
похрустывает под ногами, а к полудню небо сереет и начинает сыпать мелкой
белой крупой. Иногда за окном наступали оттепели, потом весна надевала
молодую, нежную, еще не пропитавшуюся пылью лета листву. Потом,
естественно, наступало лето, потом - осень: Hо чаще всего времена года