"Лина Кариченская. Было преддождие (из цикла "Сказки одного чудака")" - читать интересную книгу автора

вязкую, отупляющую головную боль. Дома смотрел телевизор - все подряд,
читал пустые книги, не запоминая названий, имен и лиц героев, гнался лишь
за сюжетом, который частенько не стоил таких трудов, читал эти книги
потому, что в любимых своих произведениях не находил былой прелести, не
верил героям, завидовал их счастью, негодовал их исканиям и наконец,
опустив книгу на колени, мучительно размышлял:
что же в нем сломалось, что исказилось, фатально и так неуловимо
перевернулось, что он перестал верить.
- Что-то затянулась твоя черная полоса, - трунили друзья.
- Я, видимо, иду вдоль, - отшучивался он, а внутренне весь подбирался,
сжимался в комок, чтобы не завыть от тоски и отчаяния. И безверия. И
безнадежности.
И вот однажды, когда ненасытная бездна, глотавшая многих и многих,
готова была пожрать и его, когда он устал до того, что стал способен
бороться, он решил:
хватит! В тот день он заперся в квартире и отключил телефон. Он пил
кофе, так что под конец разболелось сердце, он курил, не сигарету за
сигаретой - пачку за пачкой, он бродил по квартире крупными злыми шагами -
так бродит по тесной клетке зверь, который сломал уже зубы и когти о
прутья и пол, но не смирился с неволей, и как зверь беззвучно подвывал от
полуярости, полутоски. И говорил.
Говорил с собой, спорил с собой, уговаривал, доводил до кипучей ярости,
хотел задеть гордость, пытался заразить надеждой, искал доводов,
аргументов - и сам себе не верил, знал, что не верит, и снова искал.
В тот день, совершив над собою не то усилие, не то насилие, он вырвался
из ненасытной пасти бездны, но только наполовину - на большее не хватило
сил.
Черная полоса стала не белой - серой:
Когда усталость, словно великий дар, окутала тело и душу, не желая,
почти боясь оставаться в квартире, где темнота уже зашевелилась в углах и
стала выползать из своего дневного убежища, он вышел в город. Было
преддождие: Впрочем, тогда он не знал этого слова.
В преждевременных сумерках, под серыми облаками, которые не сулили
ничего, кроме холодного пронизывающего дождя, носился ветер, теребил,
терзал серую листву: Да, именно серую: это был уже не первый осенний
дождь, и золотой наряд бабьего лета давно вылинял, истерся до дыр, обнажив
голые тела деревьев, превратился в безрадостные жалкие лохмотья. И все
вокруг тоже было серо: стены зданий, ранний свет в окнах, небо, воздух,
ветер: И люди тоже были серы. Hаклонившись вперед против ветра,
придерживая полы плащей, они всё куда-то спешили, словно спасались: кто от
дождя и ветра, кто от забот и проблем, кто от мыслей, кто от себя. Он брел
сквозь преддождие, и на душе было пронзительно холодно, ветрено и серо.
Упали первые капли. Вместе с другими он забился под навес троллейбусной
остановки и глядел, как незадачливые пешеходы бегут сквозь набирающий силу
дождь, шлепают по воде, спешат укрыться под деревьями, нырнуть в
троллейбус или подъезд. Вот картина человеческой трусости, - подумал он и
уже готов был сбежать из этого мира в себя, когда увидел ее.
Она не бежала от дождя - шла, подставляя улыбающееся лицо небесной
влаге. Словно солнечный зайчик: невысокая девушка в белой с красными
цветами юбке и нежно-кремовом пиджачке, шла так, будто с каждым шагом