"Лиз Карлайл. Соблазнить дьявола ("Дьявол" #3) " - читать интересную книгу автора

терпеть унизительность старости.
- Ты замечательно выглядишь в этом халате, дорогая, - сказала Джулия,
положив ей руку на плечо. - У Клер, помню, были к нему домашние туфли. Давай
в среду проверим ее сундуки, когда будем чистить мансарду? Вспомним хорошие
времена.
- Отличная мысль.
Сидони попыталась изобразить энтузиазм, которого не чувствовала. Ей не
хотелось думать о матери с отцом, даже о себе. Вместо этого она почему-то
думала о маркизе Девеллине, вспоминала его холодный, немигающий взгляд и
твердую форму его рта. Ширину его плеч и размер его... персоны. А еще
улыбку. Кривую, почти незаметную улыбку, которая редко у него появлялась,
придавая ему неуверенный мальчишеский вид. Хотя Сидони увидела его улыбку
лишь мельком, она поразила ее своим несоответствием выражению его глаз и
своей искренностью. Она хотела бы избавиться от мыслей о Девеллине как от
наваждения.
- Кстати, - рассеянно пробормотала Джулия. - Мисс Лесли прислала
записку и отменяет музыкальное занятие. У нее болит горло.
- Совсем некстати, - вздохнула Сидони. - Что-нибудь еще?
- Да, еще это. - Порывшись в кармане, Джулия протянула ей вторую
записку. - Принес уборщик со Стрэнда.
Хотя на конверте не было ни имени, ни адреса, только черная восковая
печать с изображением лежащего грифона, Сидони знала, от кого это.
- Жан-Клод, - сказала она.
- Я поняла, - тихо ответила Джулия. - Спокойной ночи, дорогая.
Когда за нею закрылась дверь, Томас как по команде спрыгнул на пол, а
Сидони, прочитав записку, бросила ее в огонь, чтобы сжечь улику. Потом она
загасила свечи, придвинула кресло к окну и просидела там до рассвета, просто
глядя через улицу на темный дом. Как ни странно, она думала о матери.
За долгие и беспутные тридцать шесть лет его жизни на репутацию маркиза
Девеллина легло множество пятен, и по крайней мере половина из них
заслуженно. Пьяница, грубиян, повеса, гуляка, дрянь - это были самые
распространенные из ругательств... остальные, по причине дикой головной
боли, в данный момент выпали у него из памяти. Но сколько бы он ни пил,
сколько бы ни играл, два обвинения были к маркизу неприложимы - его никогда
не считали ни мошенником, ни трусом.
В это утро, надев высокий цилиндр и прихватив трость с золотым
набалдашником, Девеллин заставил себя выйти из дома и направился в сторону
Пиккадилли. Так как избежать того; что ему предстояло сделать, маркиз все
равно не мог, он решил покончить с этим немедленно.
Утро было прохладным, но солнце светило ярко, даже слишком ярко, и
головная боль у маркиза только усилилась. К счастью, прогулка была короткой.
Однако первый взрыв аплодисментов грянул еще до того, как он успел подойти к
своему клубу.
Девеллин посмотрел вверх и увидел трех молодых щеголей, которые
буквально свисали из оконной ниши, хлопая и гикая, словно пациенты дома
умалишенных.
Прикидывая, не вызвать ли кого-то из них и не пристрелить ли ради
удовольствия, маркиз окинул троицу предостерегающим взглядом, от которого
бросало в дрожь многих смелых мужчин. Гиканье прекратилось. Лица побледнели.
Молодые люди отскочили в комнату, голоса стихли.