"Лазарь Кармен. Дети набережной" - читать интересную книгу автора

похожа?! Холера!..
- А я виноватая?
В правом глазу у нее показалась слезинка.
- Скучно тебе, должно быть, с этими жлобами. - И он указал на
соседей-больных.
Часть больных лежала на койках, часть расхаживала по палате.
- Очень даже, Сенечка. Все кряхтят, охают.
- Дармоеды!.. Послать бы их в трюм или в котлы поработать! А хорошо бы
теперь, Лизка, посидеть в "Испании" под машиной и "Устю" послушать? -
проговорил он мечтательно. - Ты как думаешь?
- Хорошо!
Глаза ее заблестели, и на алебастровых впалых щечках выступили розовые
пятна.
- А когда ты выхильчаешься отсюда?
- Я хотела давно уже выхильчаться, да не пускают.
- Ах, они с! - выругался Сенька и плюнул в угол. - И как это ты, Лизка,
засыпалась?!
- Я не виноватая, - стала оправдываться она. - Помнишь, как у меня
голова болела? Я думала, что она лопнет. Я зашла в амбуланц. Доктор тот,
хохлатый, с корявым носом, чтобы ему отца и мать не видать, сунул мне под
мышку стеклянную такую палочку с цифрами и говорит: "У тебя, голубушка, тиф.
Надо в больницу отправить". Я расплакалась: "Не хочу в больницу!" - "Почему?
Что такое?" - "Там людей голодом морят и убивают". - "Дурочка ты, дурочка, -
стал он мне наливать масло. - Там тебе хорошо будет". - "Не хочу, пустите!"
А он взял и позвал дворника. Дворник посадил меня в дрожки и повез в
больницу. Так я и засыпалась.
- Надо было с дрожек плейтовать, как все делают.
- Пробовала, да не выгорело...
- Табак дело твое! - решил серьезно Сеня. - Отчего не скажешь, чтобы
тебя отпустили?
- Сто раз просила, плакала, да что им! Доктор говорил, что если
отпустит сейчас, у меня опять тиф будет... Возвратный...
- Грош цена всем докторам в базарный день. - Он презрительно пожал
плечами. - И чего они только, телеграфный столб им, не выдумают?!
Наступило молчание.
Сеня сердитым взглядом окидывал палату, а Лиза смотрела на него с
тоской.
- А я тебе, - сказал он небрежно, - всякой дряни принес. Знал, что
голодом морят...
Он достал из карманов и положил перед нею на одеяло три мандаринки и
две горсти кокосов.
Глаза у Лизы засветились радостью.
- Какой ты славный! - воскликнула она и живо сгребла все обеими
руками. - Можно одну мандаринку съесть?
- Мне какое дело? - ответил он равнодушно. - Ешь! Твои ведь!
Она быстро очистила тоненькими, бескровными пальцами мандаринку и с
живостью стала есть ее.
- Ах, какая хорошая, скусная! - восклицала она, глотая сладкий сок.
Покончив с мандаринкой, она робко спросила:
- Можно поцеловать тебя, Сенечка? - и прежде чем он ответил, она крепко