"Евгений Карнович. Мальтийские рыцари в России (Историческая повесть из времен императора Павла I)" - читать интересную книгу автора

большим мальтийским крестом, висевшим на шее на широкой черной ленте.
- Да, революционное движение охватит всю Европу за исключением
России, которая не только останется спокойна, но, быть может, сделается
твердым оплотом для поддержания святой римской церкви. Я знаю настоящий
образ мыслей императора Павла и вполне убежден, что если удастся
окончательно повлиять на него, то он не только сдержит этот бурный поток,
но и обратит его вспять; нужно только как следует приняться около него за
дело.
Сказав это, старик встал с кресла и, бордо выпрямившись, продолжал:
- Наше общество - Общество Иисуса - усердно трудится с этой целью при
здешнем дворе, и ваш священный орден должен был бы работать деятельно в
тех же самых видах. Вы, почтенный бальи, достойный его представитель,
приобрели особенное благоволение и чрезвычайное доверие императора; нужно
воспользоваться этим поскорее, так как вам, конечно, известно, до какой
степени характер государя непостоянен и изменчив. Император Павел - одна
из самых кипучих натур, и потому он так быстро увлекается сегодня одною, а
завтра другою и иногда совершенно противоположною идеею. Вы будете в
ответе перед Богом, если не воспользуетесь настоящими благоприятными
обстоятельствами и ненавистью императора к республиканцам. Праведный судия
накажет вас за это, - произнес аббат пророческим голосом, грозно указывая
вверх рукою. Вы, конечно, помните ваши рыцарские обеты? - сурово добавил
он.
- Я очень твердо помню их, господин аббат, но... но... - заминаясь
отозвался мальтийский кавалер.
- Значит, те сведения, которые имеются у меня относительно вас,
вполне справедливы? - гневно перебил аббат. - Значит, тот, чьи предки так
доблестно в продолжение многих веков служили римскому престолу и
священному ордену, изменили теперь и тому и другому...
- Литта никогда не будет изменником, - твердым и громким голосом
возразил мальтийский кавалер. - В крайнем случае он сделает только то, что
вправе и даже обязан сделать каждый честный человек: он явно и
торжественно отречется от того обета, который он прежде принял на себя и
переносить который он теперь не в силах...
- И отдаст церковь Божию и священный рыцарский орден на поругание и
растерзание врагам Христовым в то время, когда сам Господь посылает ему
средства спасти от погибели и церковь, и орден... - запальчиво перебил
иезуит. - Какой позор!.. Какое страшное преступление!.. - с выражением
ужаса добавил он.
- Я лучше предпочту явно отречься от моего обета, нежели тайно
нарушать его, прикрываясь лицемерием, - горделиво сказал Литта. - В
искреннем сознании своей слабости нет, как мне кажется, ни позора, ни
преступления...
На губах иезуита скользнула язвительная улыбка, насмешливым взглядом
окинул он Литту и, нагнувшись над письменным столом, начал рыться в
бумагах. Долго с видом совершенного равнодушия копался он в груде бумаг и,
приискав листок, на котором было написано несколько строк, подал его
Литте.
- Вам знаком этот почерк? - спросил Грубер.
- Если не ошибаюсь, это почерк императора! - отвечал Литта. - Но я не
могу понять этой записки, так как она написана по-русски.