"Александр Карпенко. Грань креста" - читать интересную книгу автора

перемещениям.
Волчица Лиза еще раз оглядела свое творение и объявила мне:
- Пока у тебя нет своего водителя, возьми Нилыча с психбригады. Иди
сразу выкорчуй его из машины, она прямо у входа в гараж. Белый "форд", номер
67-70.
Дверца пыльного "форда" со стороны водителя, скрипнув, отворилась.
Нилыч, крестьянского вида мужик с темной, дубленной ветром и солнцем кожей,
восседал в кабине, уперев в баранку сцепленные натруженные руки. Пальцы его,
перепачканные чем-то специфически автомобильным, были корявы и узловаты.
Я вежливо поздоровался, представился, объяснил существо дела, не забыв
упомянуть о том, что я здесь новичок. Нилыч согласно кивнул и молвил:
- Что ж, можно. Рат у нас хозяйкой?
-Рат.
- Можно.
Но ни единого движения, чтобы вылезти из кабины, не сделал. Я хотел было
поторопить его, но тут взгляд мой упал ниже обтянутого синей замасленной майкой
торса Нилыча, и мои челюсти лязгнули, прикусив язык. До меня дошла суть
выражения "выкорчуй".
Работая на "Скорой", насмотришься на все, что только можно сделать с
человеческим телом. Раздробленные конечности с торчащими сахарными обломками
костей. Желе мозгов, дымящееся на сыром асфальте. Сизо-синие зловонные бурдюки
вывернутых кишок. Рваные раны, из которых лезут ошметки зернистого желтого
жира. И все это обильно полито темной, кисло пахнущей кровью.
Вскоре проходит тошнота. Потом начинаешь взирать на растерзанное мясо
вполне холодно, с профессиональным спокойствием выполняя все необходимые
манипуляции. А уж многочисленные уродства почти и не замечаются. Но вот такого
видеть не приходилось.
Ниже пояса у Нилыча не было ничего, чему положено быть у человека.
Взамен тело водителя разделялось на несколько крупных узловатых отростков,
которые, в свою очередь, дробились на более и более мелкие, разветвленной
корневой сетью, сотканной из человеческой плоти, оплетая водительское сиденье.
М-да...
- Налюбовался? - буркнул Нилыч. - Теперь взваливай на горб и тащи в свою
помойку.
Так и пришлось поступить.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Что ж, пора хлеб отрабатывать. Динамики рявкнули мою фамилию со столь
знакомым дополнением: "На выезд!" Подхватил я с окошечка диспетчерской бумажку
с адресом, фамилией и поводом к вызову, и колыхнулось в душе нечто, казалось
бы, уже прочно потерянное - ожидание чего-то нового, неизведанного.
Первый вызов! Как забыть его! Пришел я когда-то давным-давно на "Скорую"
совсем юным еще, зеленым мальчишкой, вчерашним санитаром в психушке.
Инструктировала меня перед выездом моя первая начальница - огромных размеров
разбитная казачка:
- Ты, Саня, не дрейфь. Если видишь, что с психом не справляешься, -
сбивай его с ног. Я сверху задом сяду, он никуда и не денется.
Помню и первого больного - длинного, тощего словно жердь шизофреника
Диму, разговаривавшего на никому, кроме него, не ведомом птичьем языке и
плевавшегося, аки стадо верблюдов.