"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автора

тех местах, что испокон веков звались "Лужайка прокаженного", "Дикое место"
или "Хлев тетки Петры", а теперь стали называться "Багатель", "Вест-Сайд"
или "Арменоввиль" и делиться на парцеллы, которые существовали только на
земельных планах, почти никогда не застраивались и росли в цене при продажах
и перепродажах по нескольку раз в день в конторах с целыми батареями
"ундервудов", с позолоченными вентиляторами, рельефными картами и
великолепными макетами, с коньяком и водкой в сейфах; в конторах, где
торговались и спорили под звон бокалов, в дыму гаванских сигар, принимали
приглашения женщин, которые-это тоже было великое новшество- по телефону
предлагали свои услуги на языке с иностранным акцентом, сулившим утонченные
наслаждения, которые шокировали наших - и тем хуже для них -слишком
конфузливых проституток, дававших "представление" в классическом стиле, без
тени фантазии, без оригинальных находок и удивительных выдумок, чем уже
славились другие страны. Пианолы наводнили столицу, накручивая и раскручивая
ролики с "Madelon", "Rose of Picardy" "It's long way to Tipperary" от зари
до зари. В кабачках, где играли в бридж и домино, в барах, где ром
"Санта-Инес" уступил место виски "White Horse", говорили только о доходах,
которые благодаря войне заставили забыть самое войну, хотя весь народ:
белые, чоло, самбо, индейцы, "приэто", "тостадо", и прочие - все стали
галломанами,
155 трехцветниками, реваншистами, жанна-д'аркеанцами, кокардистами и
барресистами, утверждая, что скоро мы оправимся от Седанской катастрофы и
снова вернутся аисты из поэм стихотворца Анси на колокольни Эльзаса и
Лотарингии. В ту же пору вырос и первый небоскреб - пять этажей с аттиком -
и незамедлительно началось строительство восьмиэтажного здания под именем
"Дом-Титан". А старый город со своими двухэтажными домиками обернулся
городом-Невидимкой. Да, Невидимкой, потому что столица, превратившись из
горизонтальной в вертикальную, скрыла его от глаз людских, от любопытных
взоров. Каждый архитектор, которому поручали возводить новые здания выше
прежних, заботился о художественном облике лишь своего фасада, словно бы
этим фасадом можно было любоваться со стометрового расстояния, тогда как
улочки, где не могли разминуться две повозки или два экипажа, а вьючные
животные шли только караваном, были шириной не более шести-семи вар. И вот,
задрав голову у какой-нибудь бесконечно высокой колонны, прохожий тщетно
старался разглядеть .чудеса ее орнамента, оценить которые могли только
ястребы да стервятники. Люди "знали", что где-то там, наверху, красуются
гирлянды, рога изобилия, жезлы Меркурия или, того лучше, где-то над пятым
этажом высится целый греческий храм с конями Фидия и прочим, но про то всего
лишь "знали", ибо эти королевские роскошества, эти купола, эти украшения
царили - город над городом - в сферах, недоступных взору. А еще выше -
одинокие, незнакомые, словно изгнанники - торчали изваяния Меркурия (на
Торговой Палате) и Минервы, в чье копье ударяли все летние молнии; торчали
статуи возниц, крылатых ангелов и христианских святых, которые
господствовали, далекие друг другу и чуждые людям, над хаотическим
нагромождением черепичных кровель, шиферных крыш, резервуаров для воды,
печными трубами, громоотводами и вышками для подъемных устройств и лифтов.
Люди, сами того не ведая, жили в новоявленных Ниневиях, в головокружительных
Вестминстерах, в воздушных Трианонах с фигурными украшениями и бронзовыми
скульптурами, которые ветшали, так и не успев войти в общение с народом, что
там, -внизу, сновал меж портиков, аркад и колоннад, которые несли