"Владимир Васильевич Карпов. Взять живым! (про войну)" - читать интересную книгу автора

- Господи, беда-то какая, горе-то какое, - повторяла она монотонно.
Василий не выдержал. Его просто возмущала непонятливость этой женщины, и
он сказал ей с веселым укором:
- Ну в чем беда! Они скоро станут орденоносцами, Героями!..
Женщина перевела на Василия мокрые глаза, улыбнулась раскисшими губами,
сказала влажным, хлюпающим голосом:
- Ах ты несмышленыш!.. Большой вымахал верблюжонок, а умишко детский.
Конечно, Василий не стал ждать, пока исполнится восемнадцать. Он написал
заявление в военкомат, в райком комсомола, бегая по военным учреждениям и
наконец добился - взяли на курсы младших лейтенантов при военном училище.
Когда научился, в армию призвали отца. По слухам, отец должен был около
месяца оставаться здесь же, в Оренбурге. Но через неделю на курсы
прибежала мама и запаленно выдохнула:
- Папу отправляют... Я на вокзал. Приезжай скорее.
Ромашкин был в ротном наряде, пока отпросился, пока нашли замену...
Примчался на вокзал, а там на пустом перроне стояла одна заплаканная мама
- эшелон ушел. Так он и не увидел перед отъездом отца. Утешал мать и себя:
- Скоро догоню его. Там встретимся.
На курсах Василию повезло дважды. Во-первых, выпуск состоялся на два
месяца раньше - на фронте были нужны командиры, даже праздника не стали
ждать, выпустили первого ноября. И, во-вторых, Ромашкину сразу присвоили
звание лейтенанта - в порядке поощрения, как отличнику из отличников.
При распределении его, как лучшего выпускника, по старой, довоенной
традиции спросили:
- Где желаете служить?
- На фронте под Москвой, - не задумываясь ответил Ромашкин.
- Хотите на главное направление, защищать столицу?
- Хочу, - сказал Ромашкин и добавил: - Отец мой там воюет, - Василий тут
же смутился: подумают - стремится под отцовское крылышко, будто он большой
начальник. - Отец мой простой красноармеец.
Его призвали, когда я учился. Точно даже не знаю, в какой части он служит,
написал только, что под Москвой, и сообщил полевую почту.
- Ну ничего, там разберетесь, - сказал майор и пообещал включить Василия в
список "москвичей".
На вокзале мать плакала больше других, как та незнакомая женщина с красным
мокрым лицом.
- Ой, сыночек! - причитала она, рыдая и вздрагивая. Ему было стыдно за
мать и жалко ее. Он просил:
- Ну ладно, мам, не надо. Ну чего ты так плачешь? А мать все повторяла и
повторяла:
- Ой, сыночек! - Ей стало дурно, прибежала из вокзального медпункта сестра
с нашатырем. Ромашкину помогали держать обмякшую, готовую рухнуть на землю
маму. Она так и осталась на руках у незнакомых людей, не видела, как
тронулся и покатил поезд.
...И вот наконец он мчится из Оренбурга на север, с каждым часом
становится все холоднее. Лишь бы скорее туда, думал Василий, уж он себя
покажет! Ему все казалось, что на передовой не хватает таких, как он, там
что-то недопонимают, недоделывают, поэтому отступают наши войска.
После обучения на курсах Василий рассуждал, конечно, не как
десятиклассник. Теперь он понимал, что такое внезапность нападения,