"Владимир Карпов. Маршальский жезл " - читать интересную книгу авторастояли похожие на туркменские могильники земляные домики с плоскими крышами,
сержант весело сказал: - Приехали! "Разыгрывает", - подумал я. Но сержант не разыгрывал. - Собирайтесь, собирайтесь! - строго заторопил он нас. - Шутите? - примирительно спросил я. - Нам шутить не положено. - Но здесь же Каракумы. - Точно. - Так в них невозможно жить. - Очень даже возможно! Выпрыгнули из вагонов. Огляделись. С трех сторон до горизонта - барханы, с четвертой, вдоль железной дороги, - горы. Каракумы - значит Черные пески. Но они совсем не черные, обычный серо-желтый песок. Такой же, как на берегу речки или на проселочной дороге в России. Почему же пустыню назвали черной? Таится в этом названии что-то загадочное и жуткое. В полку Военная служба казалась страшноватой и трудной даже где-нибудь в Средней России. А что же будет здесь, в этих мертвых песках? Вот так попали! Я ничего не вижу и не ощущаю, кроме солнца. Солнечный огонь кажется разлитым по всему небу. Трудно дышать. Раскаленный воздух тугой, он наваливается упругой массой и давит. Пот струится по лицу и шее. Строем бредем по выжженной добела улице. По сторонам стоят низкие строят - крыши плоские, и их не видно. Сейчас полдень, а улицы пусты. Городок выглядит покинутым. Кажется, люди бросили все и ушли от этой смертной жары. За всю дорогу от вокзала до полковых ворот нам встретился лишь один старик. Он ехал на ишаке и был одет в теплый, на вате, халат, на голове огромная шапка из шкуры целого барана. Как ему не жарко?! Я в тенниске изнываю. - Да, не все вернутся отсюда домой, - печально промолвил Соболевский. - Кое-кто останется в этих песках навсегда. Ребята молчали. Только Кузнецов упрямо буркнул: - Почему не вернутся? - Слепой? не видишь?! - огрызнулся Соболевский. Он имел в виду испепеляющую все жару. У меня защемило сердце. Я поверил Соболевскому: пожалуй, действительно. Два года жить в таких условиях нельзя. Да тут и месяца не протянешь. Прощайте, мама, папа, Оля, институт, вообще все. Такая мысль, наверное, возникает у человека, который попал после кораблекрушения на необитаемый остров. Возврата нет. Жизнь кончилась. Мы подошли к железным воротам, выкрашенным в мрачный темно-зеленый цвет. Тяжелые створки медленно раздались, будто распахнулась металлическая пасть... И вдруг грянула бодрая военная музыка. В центре городка на асфальтированной площадке, к которой мы приближались, стояли рядами солдаты. Они смотрели в нашу сторону весело, приветливо смотрели. Мы запрыгали, подбирая ногу. Подравнялись. Выпрямились. |
|
|