"Владимир Карпов. Маршальский жезл " - читать интересную книгу автора

Я посмотрел на Вадима Соболевского - у него лицо человека, который
решил окаменеть на два года. Он ни на что не реагирует. Степан Кузнецов,
наоборот, оживлен, его все интересует, все он пытается понять. Сидит
спокойно в ожидании команды. Дыхнилкин по-прежнему веселится. Улучив момент,
сунул кость соседу в карман и рад, что тот не заметил.
Перед казармой нас ожидала группа офицеров. Светловолосый, загорелый,
худой капитан представился помощником начальника штаба полка. Он объявил
приказ о зачислении нас в подразделение молодых солдат:
- Пока будете обучаться отдельно от старослужащих. Усвоите основы
воинского порядка и службы, научитесь стрелять - примете присягу. И только
после этого встанете в строй на штатные должности.
Нас распределили по отделениям и завели в казарму.
В помещении было чисто. Стояли ровными рядами кровати, тумбочки,
табуретки. Одеяла, подушки, края простыней - все абсолютно одинаковое,
выровненное до миллиметра. На окнах - белые занавески, на стенах - несколько
портретов и термометр.
- Эту спальную комнату, постели и вообще все в казарме подготовили для
вас старослужащие. Присмотритесь внимательно: в дальнейшем такой порядок
будете поддерживать сами.
День мне показался очень длинным. Сегодня мы проехали в эшелоне
половину Туркмении, были на торжественной встрече, мылись в бане, надели
военную форму, вошли в казарму.
Вечером, после отбоя, хотел обдумать впечатления сегодняшнего дня, но,
как только почувствовал мягкость подушки, голова закружилась в приятном
хмеле усталости, и я мгновенно заснул.
Первые открытия
Известный французский писатель сказал: солдаты похожи, как почтовые
марки. И верно. В военной форме мы выглядим одинаковыми. Не узнаем друг
друга. К тому же фамилии еще не запомнили. Объясняемся примерно так:
- Подворотничок не умеет пришивать, в кармане носит.
- Кто?
- Да тот, который в желтой ковбойке ходил.
- А длинный, помнишь, в кедах ехал, гимнастерку брючным ремнем
подпоясал, ну, старшина ему и выдал!..
Действительно, мы похожи друг на друга, как почтовые марки. Но есть в
этом сравнении что-то обидное. Хочется возразить французскому писателю. Но
что сказать?
В первое же воскресенье все молодые фотографировались. Поодиночке.
Группами. С товарищем. Я тоже позировал перед аппаратом, небрежно отставив
ногу и выпятив грудь, - старался походить на настоящего вояку. Потом мы
снялись со Степаном. Очень хотелось мне сфотографироваться с Вадимом. Но он,
как всегда, стоял в сторонке и, кажется, никого не замечал. Позже, когда
схлынула очередь, Соболевский подошел к фотографу и тоже заказал карточки.
Потом оглянулся в мою сторону и сказал солидно:
- Иди, старик, на пару щелкнемся.
Когда я вернулся к Степану, он, плохо скрывая ревность, отчитал меня:
- Чего ты перед этим пижоном танцуешь?
- Я не танцую. Мы в одном классе учились. Я же рассказывал...
Степан пристально посмотрел мне в глаза. Он может иногда так вот прямо
взглянуть, и я чувствую себя в такие минуты мальчишкой, уличенным в чем-то