"Владимир Васильевич Карпов. Портрет лейтенанта " - читать интересную книгу автора

кулаком себе в лоб, несколько раз произнес:
- Теремов! Теремов! Вот она, простая русская и такая заковыристая
фамилия...
Открыв глаза, Дмитрий Васильевич абсолютно трезво посмотрел на
полковника, подтянулся, даже складки на клетчатой ковбойке расправил
привычным движением, как это делают все военные.
- Извините меня, товарищ полковник, после рейса, сами понимаете,
бывает... Но теперь я в полном порядке. Сейчас еще умоюсь и все вам обскажу
и про бой и про слова, которые меня просил передать вам товарищ лейтенант.
До позднего вечера рассказывал Дмитрий Васильевич. В заключение снова
вернулся к непонятной просьбе лейтенанта искать Теремова в городе
среднерусской полосы:
- Назвал он мне этот город, а он такой простой, что спутался в голове с
другими простыми названиями - Рязань, Воронеж, Брянск или вот наш Орел, -
убейте не помню. Да и как искать, если фамилия начисто вылетела из головы.
- Он говорил, наверное, о Вязьме, - подсказал Теремов. - Там брат мой
живет. Работает на железной дороге. Я хоть и редко, но все же с ним
переписываюсь. Он знает обо всех моих переездах, связанных со службой.
Наверное, Саша хотел, чтобы вы нашли меня через него.
- Точно! Теперь припоминаю, он действительно говорил что-то о железной
дороге. Ах да! Адрес, говорит, не запомнишь, да и сам я его не помню, ищи,
говорит, по этой же фамилии на железной дороге. А я, сундук, фамилию забыл!
Кого искать? Да и в каком городе, тоже точно не знаю.
- Ну, ничего, - успокоил полковник, - теперь я сам нашелся. Может быть,
вы вспомните поточнее, какие слова он просил мне передать? Вот еще одна
деталь сейчас выяснилась, я имею в виду железную дорогу. Может быть, он
как-то иначе сказал или вы что-то забыли?
- Уж тут полный порядок, товарищ полковник, - уверял Колосков, - как
сейчас его голос слышу. Передай, говорит, майору Теремову, что я погиб
честно, сражаясь за Родину.
- А он не сказал, кто я ему?
- Не сказал. Я только теперь узнал, что вы отец.
Колосков видел, полковнику неприятно, что сын не назвал его отцом,
однако кривить душой Дмитрий Васильевич не хотел, говорил так, как было. Да
и лейтенант, видно, в свои слова какой-то смысл вкладывал.
Спать легли рано. После того как Гришин отец все рассказал и вопросы у
Теремова иссякли, полковник опять стал неразговорчив. Поэтому и легли
пораньше, чтобы дать человеку возможность все обдумать как следует наедине.
Теремову постелили в столовой, на диване. Гриша лег на свою кровать.
Хоть и далеко теперь он служил и едва ли вернется домой, кровать его не
выносили, она стояла на прежнем месте, всегда прибранная. Екатерина
Сергеевна, оставаясь дома одна, часто подходила к этой постели, поправляла
подушки, вздыхала: когда-то по утрам, убирая ее, она чувствовала в одеялах и
подушках сохранившееся после ночи тепло сына. Бранила ласково Гришу:
- Как ты спишь? Кувыркаешься, что ли, ночью? Гляди-ка, все перемесил.
Теперь кровать всегда была чистая, нетронутая и холодная.
Утром за завтраком полковник попросил Дмитрия Васильевича:
- Не смогли бы вы уделить мне два дня и съездить к месту боя. До
Смоленска недалеко. Мне бы очень хотелось побывать там. Может быть, могилу
найдем.