"Андрей Карапетян. Сад" - читать интересную книгу автора

листика в пыли. Сад зашумел, придвинулся к нему.
"Смеется, - убежденно подумал Тим. - Издевается".
Но Тим не злился - он ведь уезжал, это было абсолютно ясно, и поэтому он
не злился. Облегчение, во-первых, вот что было у него на душе, а во-вторых,
некоторая расстроенность в мыслях и поступках, некоторая даже растерянность.
Он еще ничего не сказал вслух. Ну, а с другой-то стороны, почему он,
собственно, должен что-то говорить: захотел - и улетел! Сам себе хозяин.
"Мое дело, - подумал он. - Сколько можно?"
Ветка, которую он поймал за шиворотом, качалась теперь сбоку и
вопросительно посматривала на него, два листа дрожали и останавливались и
начинали вновь покачиваться.
"Сугубо мое дело!" - еще раз повторил он про себя.
На тропинке показался наконец инструментальщик, искрились его лапы сквозь
траву и кустарник, и моталась кружка в носовом манипуляторе, щедро
расплескивая воду.
- Горе ты мое! - высказал ему Тим свои чувства, а кибер дал два зуммера
и, дернувшись, вытянул манипулятор - пей на здоровье, дорогой! Тим поднял
брови, вздохнул философски - ну что ты с ним сделаешь! - и поднял кружку.
Много пить вредно, и рубашка взмокнет, - так что все к лучшему, будь здоров,
механизм! И выплеснул себе в рот то, что болталось в эмалированной
облупленной посудине.
Копилось у Тима в душе весь день, с самого утра копилось невнятное
огорчение, так что приходилось ему иной раз глубоко выдохнуть, освобождаясь
от него, - но помогало слабо, жалко было бросать всё, сад уж больно хорош
вымахал!
А бросать надо - иначе он тут на веки вечные застрянет, говорить
разучится! Нельзя же всю жизнь за одним садом глядеть, ну в самом деле? Сад
тем более да-авно уже не нуждается в этом. И киберы шныряют всюду - что
надо, сделают всегда.
Ну чего мне здесь сидеть?
- Нечего! - вслух сказал он. И повторил: - Абсолютно нечего!
Над неподвижным инструментальщиком суетились осы и мухи - мелочь всякая.
"Прямо как медом намазан!" - думалось Тиму по жаре и лени. Ну вот чего вся
эта шелупонь мизерная толчется над машинами? Хотя, конечно, могут быть
какие-нибудь волны электромагнитные, всякие, скажем, излучения... малых,
предположим, амплитуд... Впрочем - чепуха. Наверно, нагреваются на солнце
машины, а те и летят на тепло... Да, наверное...
Тим отмахнулся от давешней ветки, которая совсем уже подлезла целоваться,
- ветка шарахнулась, и сухонький серый кузнечик прошуршал в воздухе. И вновь
заверещали, запиликали птицы, кубарем покатилось за воздушной волной
солнечное и лиственное месиво, и вновь забрался под рубаху, под мышки теплый
воздух.
А кузнечик - вот он, сидит на брючине, кривых очертаний тень качается и
то накроет его, то отскочит, и кузнечик поползает, пошевелит лапками,
озаренный и прозрачный, и тускло заблестят его выпученные слепые глаза. "Вот
механика, мама родная! - думалось Тиму. - Прозрачные прям коленки! Вот это
механика! Вот это я уважаю - какое чудо, а!" Тим покачал головой:
"Ай-я-я-ай... А этот остолоп бронзовый, это же - глядеть невозможно,
дурной тон!.. Так бы вот научиться делать, елки-палки! А то - тоже мне,
создание ума человеческого!"