"Сергей Карпущенко. Беглецы " - читать интересную книгу автора

понравившегося ему Беньевского капитану тоже не хотелось.
- Ну а каким мастерствам или наукам обучен? - спросил он у
конфедерата. - Писать-то хоть по-российски умеешь?
- Пишу по-русски лучше, чем говорю, - вежливо отвечал бывший
мятежник. - Еще владею латинским, греческим, еврейским языками, разумею
по-турецки и по-персидски. Французский, польский, немецкий знаю совершенно,
но аглицким владею плохо, однако и его немного понимаю.
- Вот ты каков! - удивился Нилов. - Ну а арифметику, геометрию знаешь?
- Математике я учился в Лейпциге у Рибуса, который преподал мне заодно
и курс метафизики. Физику же познавал я в Дрездене и Вене у докторов Генце и
Вальтера фон Хаале. В подтверждение сего имею диплом. Порядочно владею и
тайными науками - астрологией, алхимией, магией, умею угадывать будущее на
многих видах материи, а также по звездам.
- Отменно! Отменно, судырь! - воскликнул Нилов горячо. - Станешь
большерецких хлопцов учить. В остроге много охотников найдется. Оным сыщешь
вдобавок на пропитание. Я же кладу тебе от казны на хлебный трактамент пятак
в день. Сегодня же изволь откушать у меня - хочу за неимением ведомостей
узнать от тебя кое-какие новостишки. К шести часам приходи. Ну а с товарищем
твоим, - оборотился Нилов к Винблану, - не знаю, что и делать, раз он
российской грамоте досуга не имел обучиться. Впрочем, подумаю. Пока
определяю тебе, Мориц, под квартиру дом Петра Хрущова, такого же ссыльного,
да токмо поглупей, а господин Винблан пускай у лекаря Мейдера остановится и
чешет с ним по-немецки хоть до второго пришествия.
Нилов в знак того, что разговор окончен, повернулся в сторону других
телег и недовольно прокричал:
- Ну а там кто такие? Тоже на поселение? Да разве ж должным местом в
Санкт-Петербурге думают, когда столь великими ордами отправляют их сюда?
Скоро у меня ссыльных больше, чем гарнизонных солдат будет! А тогда что
делать прикажут?

2. ТЫ КТО ТАКОВ?

Чтобы попасть к назначенной Ниловым квартире, телеге пришлось выезжать
из крепостицы и перебираться через рукав реки. Всех домов в Большерецке и
впрямь оказалось не больше сорока. Построенные из листвяка и топольника,
многие из них были курные, кое-где с плохо забитыми мхом пазами. Проехали и
кабак с гомонящими в нем казаками, винокурню, ясачную избу и аманатскую
казенку. Проехав еще немного, остановились у избы, в которой, как утверждал
отправленный с телегой проводник, и жил Петр Алексеич Хрущов. Возле дома
стая собак неистово дралась из-за куска лососиной требухи. Свою поклажу -
немалого размера сундук - Беньевский сам спустил на землю, а телега с
угрюмым Винбланом, не перестававшим рассматривать сапог, покатила дальше.
Дверь оказалась открытой. Через вонючие, грязные сени Беньевский прошел
в покой. Сквозь мутное холстинное оконце свет проникал едва-едва, но хозяина
квартиры вошедший увидел сразу - полный бородатый мужчина лет тридцати пяти
лежал на кровати, закинув свои длинные, словно жерди, ноги на деревянную
спинку. Кудлатая голова его покоилась на подушке с грязной наволокой, на
столе у изголовья стояла большая клетка из ивовых прутьев с какой-то птицей,
взъерошенной, как и ее хозяин, но выводившей мудреные, затейливые трели.
Лежавший мужчина поощрял ее пение тем, что постукивал по жердочке просунутым