"Сергей Карпущенко. Месть Владигора ("Летописи Владигора" #8)" - читать интересную книгу автора

Но и эти слова не удержали бы руку свирепого Терепеня, и лишь ропот
односельчан, почувствовавших, что гонец говорит правду, остановил его.
- А этот борейский щенок не врет, похоже!
- Погоди, Терепенька, душу из него вынимать!
- Пусть едет в Ладор, а кто-нибудь из нас его туда проводит: недалече
ж, да и по времени зимнему делать нам в деревне почти нечего.
Так говорили сельчане, а Терепень смотрел на них свирепо, а потом
сказал с решительностью, исключающей возражения:
- Сам с мальчишкой пойду! Если не признает Владигор истины в словах
его, казню лгуна лютой смертью.
Это решение удовлетворило всех, но больше других Муху, уже
проклинавшего свое желание ехать в Ладор.
Наутро молчаливый Терепень впряг в легкие, из гнутой осинки сани коня,
а лошадь Мухи привязал сзади. Она должна была бежать следом и быть
подменной, когда крестьянский жеребец устанет. Взяв с собой лишь небольшой
мешок с провизией да рогатину, пихнул он на сани Муху со связанными руками и
ногами и стегнул кнутом по крупу хорошо кормленной, низкорослой крестьянской
лошадки.
Ехали они три дня и две ночи, коротали ночное время у костра, укрываясь
захваченной из дома медвежьей шкурой. За все время пути Терепень только и
спросил у Мухи:
- А не врешь, что Грунлаф с другими борейцами на Синегорье собрался
походом?
Муха неистово закивал, уронил кунью шапку, лицо у него стало
остервенелым, злым; закричал визгливо:
- Да пусть бы голову мою, в которой душа живет [1], отрубили и в
смрадный нужник бросили, если вру! - А потом, чуть помедлив, заискивающе,
ласково попросил: - Дядя, а дядя, а в Ладор приедем, ты мне меч с кинжалом и
лук со стрелами отдашь? Негоже мне при князе Владигоре без оружия, срамота
одна...
Терепень, поигрывая вожжами, сопел, втягивая в себя лесной морозный
воздух, крепкий и искристый. Он не испытывал чувства гордости оттого, что
полонил неизвестно откуда взявшегося щеголя-парнишку. Ему важна была правда,
а покуда не был он уверен в истинности слов пленника. Вот и сопел молчаливый
Терепень, поглядывая иногда на то, как стянуты сыромятными ремнями ноги
Мухи: вреда особого пленнику причинить не хотел, но и бегства его допустить
не собирался.

Однажды утром, когда выехали из дубравы, открылся перед ними Ладор.
Опоясанный деревянной стеной, составленной из тесно прижатых друг к другу
срубов-городниц, внутри набитых глиной вперемешку с каменьями, с детинцем -
княжеским дворцом, уже каменным, игравшим в лучах зимнего солнца радугой
разноцветных, пестрых кровель, Ладор, которого никогда не видели ни Муха, ни
Терепень, ошеломил обоих своей величавой красотой.
- Вот это город! - только и выдохнул восхищенный Муха, а Терепень
изрек, зачем-то стащив с нечесаной головы суконный, прорванный во многих
местах колпак:
- Ей-ей, город и впрямь княжеский.
По укатанной санями дороге подъехали к главным воротам. Терепень,
признавая лишь за собой право говорить со стражей, громко возгласил: