"Адольфо Биой Касарес. Ad porcos" - читать интересную книгу автора

Меня отвлекли комментарии девушки относительно деталей представления. Я
также оценил их; но мысли все более спутывались, я не мог произнести ничего
членораздельного, кроме восклицания: "Прекрасно! Прекрасно!" - и повторял
его до изнеможения. Мое отупение все же не стало полным. Благодаря мощи
своего голоса я завладел беседой. Признаться, я не помню сейчас, кто из нас
двоих что говорил: кто, например, отметил достоинства строки (или действия,
ее сопровождавшего):

Его я видела во сне.

Эти слова - совершенно точно - звучали в партии Маргариты: Мефистофель
послал ей сны, в которых она видела Фауста, еще не зная его. Теперь тоска по
тому далекому дню все перемешала в моей памяти: пассажи, слышанные до и
после антракта, сказанное нами в театре и затем в других местах, той
удивительной ночью. Не считайте, что я совершенно потерял голову. Я держался
до конца. Пришлось приспособиться к обстоятельствам: когда девушка сообщила
мне, что ее зовут Перла,* готовый вырваться наружу поток острот застыл у
меня на губах. Я не собирался неуместными шутками испортить приключение,
обещавшее быть - по крайней мере, пока - благоприятным для меня. Для людей
утонченных шутки по поводу имен - признак плохого воспитания. Что до меня,
то имя "Перла", носимое девушкой с такой внешностью, - это добило меня
окончательно. Если честно, в тот момент я был просто потрясен. Сейчас мне
это кажется даже странным. Перла - это Перла, и назвать ее любым другим
именем было бы смешно. Еще раз: я не терял головы и отметил ее манеру
разговаривать. Иностранный акцент дополнялся словами и выражениями,
выдававшими в ней аргентинку.
______________
* Перла (исп.) - жемчужина.

После окончания спектакля мы оставались в зале Бог знает сколько
времени: Перла не переставая аплодировала. Я пристально наблюдал за этим
выразительным исступлением. Она объяснила мне, что не плакала только потому,
что потекла бы тушь на ресницах. "Тебе нравится эта Перла, - сказал я сам
себе, - если ты без труда подавляешь раздражение, не вертишься на месте и не
пытаешься ее оборвать". Наконец мы вышли из театра; я взял новую подругу под
руку и отважно повел ее по направлению к ресторану. Никогда еще мой желудок
не был пуст так долго. Мы шли не спеша, стараясь подобрать подходящие слова,
чтобы оценить и восславить искусство Берлиоза. Мысленно я решил не
заказывать сложных блюд, приготовляемых часами, а ограничиться холодной
закуской и куриным жарким. Но при этом чутко прислушиваться к советам
метрдотеля: вдруг он предложит что-нибудь сытное и не требующее времени.
Увы, это мое слабое место: еда должна подаваться сразу же, и любая задержка
приводит меня в уныние. Вообразите же мое состояние, когда я услышал из уст
Перлы одну из тех небрежных фраз, которые предвещают ни больше ни меньше,
как крушение судьбы. Фраза небрежная, но не допускающая возражений. Я
неважно разбираюсь в женщинах, но знаю, когда с ними можно спорить, а когда
нет. В таком положении единственный выход - полностью забыть о себе, о своих
желаниях, о своем упрямстве и воскликнуть, как будто хлопая в ладоши:
"Браво!" Перла сказала:
- Куда мы идем? В ресторан? Поесть? Какой ужас! Повернем обратно.