"Адольфо Биой Касарес. История, ниспосланная провидением" - читать интересную книгу автора

невероятная страсть поразила меня и надолго осталась в памяти.
Педро поинтересовался у меня:
- Что вам приготовить на завтрак, сеньор?
- Чай. С тостами, - ответил я.
- Вы уверены, что не захотите черного кофе с черным хлебом? - заботливо
осведомился Ланкер.
Я ответил, что предпочитаю чай, но с удовольствием отведаю все, что мне
подадут.
Чашка чаю и почти воздушный бисквит, который был моей единственной едой
за целый день, не утолили голод. Вздохнув, я покинул столовую. Меня повели
внутренними коридорами, все более и более убогими, какими-то закоулками, где
пахло старым тряпьем: мы сворачивали в какие-то ответвления, с нависающим
потолком, где терпко пахло битумом и где мне пришлось переобуться, а затем
подняться по лестнице потемневшего дерева, на площадке которой виднелось
маленькое витражное оконце, наискось заколоченное длинной доской, и войти в
отведенную мне комнату, расположенную на верхнем этаже. Там, подле ночного
столика, на котором стоял стакан воды, меня оставили одного. Ну и ночка
выдалась, друзья мои! Она была похожа на увертюру, на мой взгляд слишком
вагнеровскую,* к неприятному развитию событий, кощунственный характер
которой обрушил на нас столь мучительные последствия. Гроза сотрясала
оконные стекла, и мне казалось, будто гнев Божий направлен на то, чтобы
вышвырнуть меня из этой комнаты, где я не мог уснуть, напуганный сам не знаю
чем, среди незнакомых предметов, отбрасывающих причудливые тени. Хорошо еще,
что москитная сетка, будто родной запыленный домик, защищала меня и даже
обогревала, что было весьма кстати, - еще в начале рассказа я упомянул, что
слишком легко оделся, - особенно холодно было ногам. Наконец мне удалось
уснуть. Так или иначе, на следующий день часы били уже одиннадцать, когда я
вышел на галерею, где увидел Ланкера; мы с ним посидели на соломенных
стульях, выкрашенных в фиолетовый цвет, глядя на дождь, на газон,
подстриженный на французский манер, на фонтан со скульптурой в центре: три
грации, - от которого расходились дорожки и на каждой - пара каменных львов;
потом покурили; потом смотрели на эвкалипты, на зыбкие пагоды их верхушек,
и, к нашему несчастью, мы разговаривали. О будущем литературной академии? В
какой-то мере и о ней.
______________
* ...на увертюру... слишком вагнеровскую...  - вамек на знаменитое
произведение Рихарда Вагнера - увертюру "Фауст".
В творчестве Биой Касареса тема Фауста - одна из важнейших.

Это я виноват, я виноват во всем. Я первый начал, как говорят
мальчишки, имея в виду начало драки (впрочем, нет; мальчишки сказали бы: он
первый начал). Я спросил у Ланкера про Оливию и невольно этим вопросом
вызвал чудовищный словесный поток. Кажется, первые слова Ланкера были
таковы:
- Она в Монте-Гранде, на мессе, с Драконом, который без устали
поглощает облатки. Что за существа эти женщины?! Я-то, знаете, никогда не
нуждался в ученице. Неряшливая девица, белокурая, прически не делает и в
пуловере. Ну да ладно, из всех, что у меня были, эта единственная, кто
заслуживает хоть каких-то приличных слов в свой адрес. Впрочем, вы и сами
видите.