"Адольфо Биой Касарес. История, ниспосланная провидением" - читать интересную книгу автора

населенной богами и мертвецами, где топографически обозначены рай, ад и
чистилище, тем более если этот мир не освящает его существования, если он не
привлекает его, более того, не нравится ему. Видите ли, христианская
мифология, каким бы невероятным вам это ни показалось, оставила меня
равнодушным. Надо признать, она слишком запутана, а в тех вопросах, которые
мы называем фундаментальными, думаю, хороший тон - это ясность. Кроме того,
всякое дыхание жизни, даже такой, как у поэта Тристана Тцара,* - само по
себе божественно, у богов же, поверьте мне, другая природа, зовут ли их
Диана, Тор** или Молох. Это не выходцы из крестьянской семьи, которые
подставляют свои простодушные физиономии деревенскому фотографу. Зачем мне
рассказывают о каких-то там святых, таких кротких, таких смиренных, и девах,
укутанных покрывалом? Если бы все пространство не было занято ангелами и
голубками, я бы предпочел демонов, хотя и они - с их крыльями летучей мыши,
когтями и хвостами - не более чем плод претенциозного воображения и дурного
вкуса.
______________
* Тцара Тристан (наст, имя Сами Розеншток; 1896-1963) - французский
поэт, один из основоположников дадаизма и сюрреализма.
** Тор - в скандинавской мифологии: бог войны.

Делаю пометку на полях: он сказал все это, ни разу не остановившись, и
продолжал дальше копать себе могилу. Бестактный человек! Самое плохое - это
то, что за последствия пришлось отвечать мне, простому рассказчику. То, что
было мне ниспослано, было уже не предвестием, это было наказанием;
покалывание, которое ощущалось в пальце, сосредоточилось в одной точке, это
был зажженный факел, кратер вулкана, в буквальном смысле ногтоеда. Неужели я
стану мучеником пера? Надеюсь, что нет. Надеюсь, к концу этой истории моя
добрая воля восторжествует.
- Все это верно в отношении религиозного чувства, но есть еще и мораль.
Полагаю, в этом вопросе у нас единое мнение, - поспешил я заметить, чтобы
хоть в чем-то быть с ним заодно, - с точки зрения морали, кто такой не
христианин?
- Я, - ответил мне этот непреклонный человек. - Мне претит мораль всех
этих новообращенных, которые в невежестве своем распределяют поощрения и
наказания, отправляют в ад тех, у кого нет веры - назойливой, как старая,
одинокая, ворчливая женщина со своими влюбленными притязаниями. Христианство
направлено против самой жизни; оно хочет сковать ее, погасить ее импульсы.
Разве из-за него не опустел мир античных богов, которые несли людям силу,
помогающую жить? Знаете, я не перестаю сожалеть о низложении языческого
пантеона. Религия, их сменившая, нездорова; она находит радость в бедности,
болезнях, смерти. Как в притче о Фаусте, где наказан тот, кто хотел знать,
кто хотел жить и чувствовать себя частицей мира. Получается, что следует
иметь некую "жизнишку", как выразилась одна девушка, и ничего не знать о
жизни вечной. Похоже, что Церковь и Гете хотят, чтобы все люди были похожи
на тех несчастных, которые унижены настолько, что слишком хорошо знают свое
место, не задают вопросов и ни на что не претендуют.
В замешательстве я думал: "Этот знаменитый Ланкер считает меня
убежденным атеистом", и прочее в том же роде приходило мне в голову, вызывая
невинную радость, ибо в этом мире посредственностей так приятно встретить
нечто необычное. И все-таки горькое разочарование ожидало меня. Ланкер