"Адольфо Касарес. Козни небесные" - читать интересную книгу автора

своей племянницей, девушкой миловидной, молодой и работящей. Хотел было
добавить еще одно определение - спокойной, но должен признаться, последнее
время она его не заслуживала. Моей племяннице нравилось выполнять
обязанности секретарши, и так как секретарши у меня нет, то она отвечала на
телефонные звонки, перебеляла и с известным пониманием приводила в порядок
истории болезни и анамнезы, которые я небрежно набрасывал со слов больных
(как правило, довольно беспорядочные), и разбирала мой обширный архив.
Любила она еще одно развлечение, не менее невинное: по четвергам вечером
ходила со мной в кино. В тот вечер был четверг.
Открылась дверь. В кабинет решительным шагом вошел молодой военный. Моя
секретарша стояла справа от меня за столом и нетерпеливо протягивала мне
большой лист бумаги, на котором я записывал полученные от больных сведения.
Молодой военный представился без проволочек - его звали лейтенант Крамер -
и, пристально взглянув на мою секретаршу, спросил твердым голосом:
- Говорить?
Я сказал, чтобы говорил. Он произнес:
- Капитан Иренео Моррис хочет вас видеть. Он содержится в Военном
госпитале.
Очевидно заразившись воинственностью моего собеседника, я ответил:
- Слушаюсь.
- Когда пойдете? - спросил Крамер.
- Сегодня же. Если только мне разрешат пройти в такое время...
- Вам разрешат, - объявил Крамер. Щелкнув каблуками, отдал честь и тут
же удалился.
Я взглянул на племянницу; ее нельзя было узнать. Разозлившись, я
спросил, что с ней. Вместо ответа, она спросила сама:
- Знаешь, кто единственный человек, который тебя интересует?
Я имел наивность посмотреть, куда это она показывает. И увидел в
зеркале свое отражение. Племянница выбежала из комнаты.
С некоторого времени она была не так спокойна, как раньше. И еще взяла
привычку называть меня эгоистом. Боюсь, что отчасти виновен в этом мой
экслибрис. На нем трижды - по-гречески, на латыни и по-испански - было
написано изречение: "Познай самого себя" (никогда не подозревал, как далеко
заведет меня это изречение) и красовался я сам, рассматривающий в лупу свое
отражение в зеркале. Племянница наклеила тысячи таких экслибрисов на тысячи
томов моей постоянно обновляющейся библиотеки. Но была еще одна причина
провозгласить меня эгоистом. Я человек методичный, а методичные люди,
поглощенные непонятными занятиями, невнимательны к капризам женщин и кажутся
им сумасшедшими, глупцами или эгоистами.
Я осмотрел (не очень внимательно) еще двух пациентов и отправился в
Военный госпиталь.
Было уже шесть часов, когда я подошел к старому зданию на улице Пасос.
После ожидания в полном одиночестве и краткого несущественного опроса меня
проводили в палату, занимаемую Моррисом. У дверей стоял часовой с примкнутым
штыком. В палате рядом с койкой Морриса два человека, не ответившие на мое
приветствие, играли в домино.
С Моррисом мы были знакомы чуть ли не всю жизнь; однако никогда не были
друзьями. Я очень любил его отца. То был чудесный старик с круглой, коротко
остриженной седой головой и голубыми глазами, необыкновенно ясными и живыми;
его отличали неукротимая любовь к Уэльсу и безудержная страсть рассказывать