"Владимир Леонидович Кашин. Чужое оружие (Роман "Справедливость - мое ремесло" #4) " - читать интересную книгу автора

объяснение, почему нарушала правила торговли". Протокол составили. Ладно,
думаю, напишу я вам ваше объяснение. А они тетрадь долговую забрали, еще и
пригрозили, что совсем ларек закроют. Закрыть легко. А о людях подумали?
За куском мыла и коробкой спичек двадцать километров в район таскаться! Я
для общества усадьбу свою не пожалела, забор покалечила, дырку для
прилавка прорезала. Со двора будку пристроила. И все на свои кровные. Мне
копейки за аренду платят. Сейчас вам пишут на меня бабы по-пустому, а
потом вы других жалоб не оберетесь, когда люди ничего у себя купить не
смогут, потому что вы Ганку Кульбачку закроете...
Все это она произнесла без задержки, словно выдохнула.
Коваль приметил только, как время от времени темнеют ее светлые, даже
блеклые глаза.
- И прошу возвратить мне тетрадь, товарищ начальник. Мне долги
собирать надо. Думала в Черкассы или Киев жаловаться, а тут вы приехали, -
покосилась она на погоны Коваля.
Слушая Кульбачку, Коваль раздумывал: "Зачем она пришла сюда? Если
составлен протокол о нарушении правил торговли и долговая тетрадь стала
вещественным доказательством, ее никто не возвратит. Неужели такая опытная
торговка не понимает этого? Пугает, что людям негде будет хлеб купить. Но
ведь ларек еще никто не закрывает. Значит, боится чего-то? Небось чтобы не
потребовали увольнения с работы?"
Чутьем угадывал, что тут скрывается какой-то расчет, но разобраться
не мог. И от сознания этого ему было досадно, будто он, старый волк, уже
настолько утратил нюх, что всяк может замести перед ним следы.
Пытался представить себе эту, казалось бы, безликую женщину в других
жизненных ситуациях - в радости, в гневе, в печали - и понял, что голос ее
может быть не только ласковым.
И все-таки почему она сама поспешила явиться к нему?
- Хорошо, - сказал Коваль, - что касается тетради и способа вашей
торговли - разберемся. Расскажите, пожалуйста, о ваших односельчанах, о
Лагуте, например, о Чепиковых...
У Ганны чуть вздрогнули веки.
- А что рассказать?.. - осторожно спросила она.
- Заглядывал к вам в ларек Чепиков?
- Как и все.
- Странного ничего не замечали?
- Да как сказать, товарищ начальник...
"Откуда у нее это "товарищ начальник"? - подумал Коваль. Того и гляди
еще "гражданином начальником" назовет, хотя вроде ни в колонии, ни под
судом не была..."
- Да, немного странный он был в последнее время, - медленно
проговорила Кульбачка. - Придет, бывало, на колоду сядет и молчит. И час,
и другой... Как только его из бригады не погнали!.. Работал, говорят,
хорошо... Пока не сморила проклятущая горилка... Но не буянил и песен не
пел, один лишь раз помню, когда Микола - шофер наш - сказал что-то о
Марии, Иван бросился на него с бутылкой.
- А что этот Микола сказал о Марии? - заинтересовался Коваль.
- Уже и не припомню толком хорошо... В начале лета, перед сенокосом
это было... Пришел, значит, и уселся на дубки. А тут Микола с дружком на
мотоцикле подкатили, выпивать стали. Иван сидел, сидел и вдруг как