"Елена Кассирова. Пирожок с человечиной " - читать интересную книгу автора

колени к груди. Били в ребра мысами.
Ботинки у них были тоже военные, но, слава Богу, наши и старые.
Один бил мотоциклетными, но дешевыми - рыночными, просившими каши,
тупоносыми чоперами.
Носок угодил прямо в ушную раковину, но не до мозга. Костя остался
жив...
Егор Абрамов стоял тут же с видом стратега. Сам он не бил из какой-то
своей соседской чести. Только командовал:
- По почкам! Бейте по почкам! Рядом на приподъездной лавочке сидели
бабки. Они не возмущались и не ругались, только приговаривали:
- Эк они его. Тише, тише...
После этого у Касаткина две недели шатался зуб.
На другой день пришла Мира Львовна, жадно пощупала Костину поясницу и
предложила "гечь к ней в отделение отгежаться".
Костя сказал, что шатается только зуб.
Зуб пошатался и перестал, а бойкот продолжался.
Наконец, Косте с Катей позвонила квартирная хозяйка, синеглазая
простушка.
Она-де сдает за гроши и налог платить не в состоянии. Она не знала,
что он знаменитый. А она светиться не желает.
Казалось бы, хотела повысить цену. Костя спросил: "Сколько?" "А
нисколько. Вам нисколько".
- Почему?
- А нипочему. Извиняйте, но съедьте отседова. Костя упросил подождать
до Пасхи.


19
КОСТЯ НЕ ИУДА

Костя и Катя, два митинских жупела, били баклуши.
Катя уже не работала, но вела бесплатно кружок. Человеком была
негибким, не могла сразу взять и бросить. Большинство родителей не пускало
к ней детей. На кружок приходили хулиганы. Гулять было холодно. Заявлялись
погреться и попить под столом пепси. Один раз позвали Катю к "нашим
докторам".
- Каким докторам?
- "Черным". Приходите. У нас хорошо. А женщин красивых нет.
Катя отказалась. "Дура, - сказал потом Костя. - Врага надо знать в
лицо". "Зачем?" - сказала Катя. "А вдруг, - сказал Костя, - они связаны с
этим делом?"
Историю с расчлененкой своими словами не называли.
"Они связаны, а мы - нет", - отрезала тогда Катя. Но взглянула, ожидая
спора. Костя был так явно прав, что спорить не стал.
Работать Касаткин бросил. Два раза "Это Самое" вышло без Костиных
ресторанов. К воскресенью 21-го Костя начал было что-то выжимать из себя,
но был избит абрамовскими и потерял силы и, главное, вдохновение. А к 28
февраля он и компьютера не включил.
Аппетит он тоже потерял. На мясо не мог смотреть.
Незаслуженный позор не давал покоя.