"Елена Кассирова. Пирожок с человечиной " - читать интересную книгу автора

отечный. Надо пговегиться".
Костя влип в любовь, как в мартовскую грязь. Не отравляла ему жизнь,
как ни странно, одна Поволяйка.
Наоборот, она, хоть и была вонюча, стала единственной Костиной
отдушиной. Костя наслаждался, проявляя доброту.
Вместо прекрасных женщин Бог послал ему в утешение ужасную.
Сочувствовал он ей скорей для себя. И благодарность ему была не нужна.
Но он ее получил. Несчастная тварь проявила к нему интерес по-женски.
Она царила теперь наверху одна. Старые бомжи, Серый и Опорок, все еще
находились в ИВЗ, а новые не приходили. Чердачная лестница была пуста. Ради
обладания заветной верхней ступенькой Поволяйка донесла на бомжей, но на
ней после всего не сидела, а хоронилась на чердаке.
Костя на всякий случай поднимался проверить.
Она была жива. Больше того, Поволяйка, видимо, впервые в жизни была
счастлива. На нее не плевали и не мочились.
Она смирно отдыхала в углу на газетах. Рядом черствые харчихины корки
и бутылка или баночка. Хроническая алкоголичка, она пьянела сразу, иногда
от глотка фанты и просто водопроводной воды.
От счастья почувствовав себя человеком, бомжиха вдруг стала
заигрывать.
Лежала она в тряпье, на которое страшно было смотреть. Штаны чужие
малярские, задубевшие от краски, но под краской мокрые и пахли мочой и
помойкой.
Костя принес ей пеналъчик с бутербродами и сверток с одеждой: свои
спортивные штаны, Катину красную блузку. Катя сунула две чистые маечки.
Положить сверток рядом в лужу он не мог и неловко мял в руках.
- А... Кося...
Она, даже трезвая, пьяно ворочала языком и получалось у нее какое-то
сербское "Къся" или "Кыся".
- Иди сьда, Късь. Лъжись съ мной. Късь, Кысь, К-ы-ы-ся...
Костя сначала не понял, но она загребала рукой, зовя лечь к ней на
мокрые газеты.
Костя ужаснулся, потом успокоился. Настаивать она не имела сил.
Конечно, к поволяйкиной влюбленности он не мог отнестись серьезно. Но,
друг женщин, Костя считал женщиной и алкашку. Нужно было объяснить ей, что
у нее к нему неверный подход. Любовь - не амуры, а человеческое отношение.
Костя вздохнул и спросил, не надо ли чего.
- Тьбя.
А может, Костя немного ханжил и в этой бесполой тушке были именно
"амуры" и настоящее женское влечение?
- Перестаньте, Нюра. Вы есть не хотите?
- Иди к своей блядине. Я ж для тебя не женщина. Пьяная - пьяная, а
глазки - бабьи. Разглядела давнишние Костины заходы в Нинкин коридор.
- Ну что вы...
- Вали. Бандерша твоя Къпустница. С Фъдькой. Свлчи.
- А что они делают?
- То.
- Деньги?
- Дьтей.
- И сколько сделали?