"Ф.X.Кессиди. Сократ " - читать интересную книгу автора

единичное, например, что сделал Алкивиад или что с ним случилось"
(Аристотель. Поэтика. 9, 1451 b). Применительно к Платону мы можем сказать,
что как философ он как бы сводит на нет указанное отличие поэзии от истории
и ищет в своем творчестве
5 Заметим, что Аристотель, принижая "философичность" истории перед
поэзией, преследовал полемические цели: он имел в виду тот тип исторических
произведений своего времени, который рассматривался как разновидность
красноречия, а не труды историков типа Фукидида, глубокая "философичность"
которых не вызывает сомнений. По мнению же известного советского
историка-эллиниста А. И. Доватура, Аристотель в своей "Поэтике" изучал
литературные произведения, в частности, трагедии и эпические поэмы, и лишь
попутно касался истории. Поэтому он был далек как от определения истории в
целом, так и от всеохватывающего сравнения истории с интересующими его
литературными жанрами; аристотелевское сравнение ограничивается лишь
фабулой - неотъемлемым элементом истории и определенных видов поэзии: "В
результате сравнения оказывается, что поэт является создателем фабулы, тогда
как историк получает события в готовом виде... Поэт творит, историк знает"
(Доватур. 1978. С. 9).


29

изобразительность поэзии и повествовательность истории. Многие
сочинения Платона, написанные в форме диалогов, представляют собой поэзию в
прозе, точнее, поэтизированное повествование, а еще точнее - нечто среднее
между повествовательно-описательной историей и философски-поэтической
прозой. То, о чем повествует Платон в своих диалогах, нельзя принимать ни за
рассказы о действительных (конкретных) событиях, ни за праздные выдумки и
произвольные измышления. Иначе говоря, в диалогах Платона, в их
повествовательной части, исторические лица и события обычно перелагаются
(транскрибируются) на язык художественного изображения, выступая нередко как
воплощение правды в искусстве.
Изображаемые в диалогах сцены (большей частью беседы Сократа)
художественно правдивы, но в качестве эмпирически-исторических фактов они
носят более вероятностный, чем достоверный характер. Иначе говоря, беседы
платоновского Сократа - не дословная передача бесед и речей исторического
Сократа, а нередко рассуждения "по поводу" Сократа. Впрочем, и на сей счет
не следует впадать в преувеличения. Среди учеников и друзей Сократа
практиковалась запись его бесед. Об этом мы узнаем из сообщения Платона. В
его "Теэтете" Эвклид из Ме-гары говорит, что "Сократ слово в слово передал
мне те беседы, которые он вел" с Теэтетом (142 d), и, когда Эвклида
спросили, не мог бы он их пересказать, он ответил: "Нет, клянусь Зевсом, так
вот наизусть, конечно, нет. Но я записал все это по памяти тогда же, сразу
по приезде домой. Впоследствии, вспоминая на досуге что-то еще, я вписывал


30

это в книгу, и к тому же всякий раз, бывая в Афинах, я снова спрашивал
у Сократа то, чего не помнил, а дома исправлял. Так что у меня теперь