"Лев Кассиль. Ход белой королевы (детск.)" - читать интересную книгу автора

подчиняются всепоглощающему стремлению к самосовершенствованию и радостно
утоляется здоровая, естественная жажда самоутверждения, удивительно
сочетающаяся с самоотверженностью.
И оба мы видели такую же разницу между будничными занятиями физкультурой,
с одной стороны, и спортом - с другой, какая есть, например, между
общедоступной грамотой и поэзией.
Рукопись, которую принес мне Карычев, как и следовало ожидать, также
посвящалась его любимому спорту.
- Вот написал, понимаешь, повестушечку,- сказал смущенно Карычев, вручая
мне свой труд.- Посмотри на досуге, если время будет. Тут у меня про наших
лыжниц, точнее - про одну лыжницу. Возможно, что ты слышал об этой истории. Я
давал информацию в газету. Ну, а потом решил изобразить... Сомневаюсь,
конечно, чтобы получилось что-то путное... Но ты, в общем, полистай, погляди.
Только уговор: выкладывай правду и руби разом. Чур, пилюли не золотить.
Проглочу, будь покоен, любую.
Как я уже говорил, прошло много времени, прежде чем я взялся за. рукопись
Карычева: все как-то руки не доходили. Но когда я наконец прочел ее, она сразу
меня серьезно озадачила да и заинтриговала порядком... Я перечитал повесть еще
раз с самого начала, и все-таки кое-какие вещи в ней остались для меня
неясными и, если хотите, даже чуточку таинственными.
Кроме того, в самом изложении встречались несообразности, которых не
допускают добрые литературные правила. Например, повествование велось сперва
от лица автора, и он был как бы непременным свидетелем, очевидцем всех
описываемых событий, а в дальнейшем речь то и дело шла об эпизодах,
присутствовать при которых сам автор не мог, хотя он и не считал нужным
оговаривать это.
К тому же автор, по журналистской привычке, перенес из корреспондентского
блокнота в повесть множество лишних технических деталей и цифр.
Я решил внести некоторые уточнения и кое-что подсократить в повести, если
только автор согласится с моими замечаниями.
Однако оказалось, что встретиться с Карычевым не так-то легко. Он
по-прежнему был все время в разъездах. То я читал его корреспонденции с
целинных земель Казахстана, то он оказывался с партией геодезистов на Ангаре,
то вдруг голос его звучал по радио из Кирова, где проводились конькобежные
состязания. Потом я узнавал, что он отбыл очередным самолетом на одну из
дрейфующих полярных станций, а когда наконец я изловил его в Москве, он
торопливо сообщил мне по телефону, что я захватил его "буквально на хвосте" и
он должен спешить на аэродром, так как через час улетает в Италию на Белую
Олимпиаду.
- Ну что, прочел? - беспокойно спросил он.- Дрянь, наверно? Ну ладно,
выкладывай быстрей. Надавай мне тумаков на дорогу. Знаешь, как мужик говорил,
когда вывалился пьяный из саней, а лошадь ушла? "Хучь бы кто по шее дал, все
же легче пехом идти было бы..."
- Я не собираюсь давать тебе тумаков, но разговор серьезный, так, на ходу
нельзя.
- А что? Очень плохо?
- Нет, я читал с интересом, и, признаться, ты меня кое-чем зацепил...
Только много лишнего...
- А ты выкинь! Вымарывай к чертям все лишнее, распорядись, как считаешь
нужным. Ты меня извини, спешу. Мне пора...