"Иван Катаев. Автобус (Советский рассказ двадцатых годов)" - читать интересную книгу автора

булыжник. В заднем окне, колыхаясь, возникло белое зарево города.
Телефонные столбы на мгновение вырастали на нем черной голгофоя и - падали.
Через минуту - темная, спящая деревушка огородников - остановка по
требованию. Но шофер не остановил машины.
И вот на одну секунду я увидел в отсветах окон человека у остановки,
высоко поднявшего руку.
Он поздно поднял, его не заметили. Автобус пронесся дальше своим
светлейшим, лакированным, комфортабельным царством. Человек остался один,
в темноте, на краю шоссе.
Я успел его разглядеть. То был коротенький дачник, в фетровой шляпе, в
просторном пальто колоколом, с толстощеким, компанейским лицом.
Что ж тут такого? Автобус не был последним. Лишних десять минут
простоит, подождет... Но - полный наивной веры жест - поспешно поднятая
рука, чуждое сомнений ожидание, что вот сейчас остановят, посадят его,
одинокого, озябшего, - и то, что автобус проскочил мимо так презрительно,
так аристократически жестоко - все это прожгло нестерпимой жалостью:
- Не заметили, не заметили бедного!.. Миленький, толстень-.
кий - остался...
- Как он верил! - Верил, не успев осознать еще и через секунду, когда
автобус был уже далеко! Как он был обманут!..


III


В автобусе лучше всего садиться на переднем сиденье, рядом с кабинкой
шофера. Отсюда свободней распахивается за стеклами пространство, здесь
хорошо следить, как вшибается в него, разбивая воздух, тупоносый кузов,
как летит под колеса покорная мостовая, как встают заслоном и снова
опадают, точно морской горизонт в иллюминаторе, плоскости горбатой улицы.
Здесь приятным зудом отдается в ногах дробная горячая жизнь мотора.
Кроме того, здесь можно наблюдать за шофером.
В автобусе того маршрута, по которому я езжу каждое утро, мне особенно
полюбился один шофер. У меня с ним завязалась тесная дружба - только, к
сожалению, односторонняя.
Я вижу его раза два в неделю за стеклами кабинки, отлично изучил по
крайней мере одну сторону его лица, его профиль.
Могу сказать, точно на ячейке: я знаю товарища шофера полтора года как
энергичного и преданного своему делу работника.
А он не подозревает о моем существовании, даже ни разу не взглянул на
меня. Ему нельзя смотреть по сторонам: не замечающий моего взгляда
треугольничек глаза устремлен только вперед, на дорогу. Всегда вперед.
Профиль у него превосходен - твердый профиль квалифицированного
пролетария. Из-под козырька фуражки выходит плавная линия; обрисовав
ясный, слегка загорелый лоб, очертив прямой нос п плотно сжатые губы, она
округляет упорный подбородок. Он всегда девственно выбрит - правило
профессии.
Голубой глаз шофера совсем не прищурен - привычно раскрыт, смотрит
прямо перед собой. Корпус немного откинут на спинку сиденья. Руки в
больших рукавицах с раструбами до локтя, точно у рыцарей Брабанта,