"Иван Катаев. Под чистыми звездами (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

рубь меряешь. А как весь колхоз твою работу ценит, страм ли от него, почет
ли, это тебе без интересу?..
- Проживем и без почету, - пробормотал Тимка, глядя куда-то вкось. -
Уймонский почет недорого стоит, языком да по собраниям крутясь, еще и
легше его найти, чем на поле.
Аполлинария подступила к нему почти вплотную.
- Ну и Тимка! - протянула она с изумлением, и впервые горячая, грозная
даже нота зазвучала в ее голосе, еще более низком. - Красив же ты стал,
Тимка!.. Будто кто подменил тебя, право. Эдакого не слыхала я от тебя
раньше... Однако, видно, новые учителя у тебя завелися. И учат они тебя,
учат, и впрок идет ученье!..
Она стояла перед ним в тревожных, струящихся к небу отсветах костра,
чуть отклонив голову в сторону, стараясь перехватить потупленный Тимкин
взгляд. Была она одного роста с парнем, а то и повыше.
Я смотрел на нее во все глаза. Молода она - вот что больше всего
удивляло. До чего же молода!.. Хоть мы и слыхали, что девушка она, но
как-то не соединялось это совсем, совсем юное лицо ни с званием увесистым
бригадирши, ни с краевой ее известностью, - и с голосом, со всей повадкой
ее не вязалось.
Конечно, не было ей и двадцати. Даже белый платок, низко, по-скитски
скорбно, с прямым перегибом на висках повязанный, ее не старил.
Продолговатое, может, слишком длинное между носом и ртом, с темными
строгими бровями - северной славянки лицо. Иконописное - сказали бы
раньше, - рублевского века. Но куда там! В нем столько движенья было,
горячности, а сухости никакой. Свежи и нежны щеки, несмотря на загар или
природную смуглоту; и вовсе не скаредные губы приоткрыты в напряженном
внимании. И не шло в голову сужденье, красива ли, - так важно и ново, как
всегда, было явленье из вечернего сумрака этого, полного своей жизни,
лица, с тем особенным и страстном наклоном, ей, только ей одной
свойственным, как вот вглядывалась она в ту минуту в потупленные глаза
парня.
- А что еще, какие учителя? - вдруг будто очнулся он и резко поднял
голову.- - Ты про кого это?.. - И, не дожидаясь ответа, сказал твердо, с
силой, глядя прямо в глаза ей: - Знаешь чего, Полинарья, лучше в мой
палисад не лазай, ты в нем не хозяйка. И не время нам тут с тобой счеты
сводить. А это запомни: мне учителей не надо. Ни новых, ни старых. Не
нуждаюся. - Он усмехнулся дерзко: - Слава богу, сам ноне грамотный.
И, повернувшись, пошел от нее, легко перескочил через суковатую сушину,
положенную одним концом в костер, уселся невдалеке среди молодых парней и
девчат. Лежа в траве звездой, головами друг к другу, они разговаривали
между собой и пересмеивались.
Аполлинария постояла, глядя ему вслед, потом обернулась к стряпке.
- Таисья, ужин-от готов у тебя?.. Раздавай, - сказала она строго и
пошла к ручью. Темная коса тяжко лежала на ее спине, прямой и по-женски
зрелой.
Через несколько минут стряпка застучала черпаком по краю казана и
звонко, на всю поляну, позвала ужинать.
Мгновенно все вокруг пришло в движение, со всех сторон из уплотнившейся
дочерна темноты потянулись бригадники с мисками, котелками, столпились у
костра. Сначала все шло там чинно и мирно, и уже усевшиеся поблизости