"Валентин Катаев. Остров Эрендорф (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

традициями и социальными устоями доброй, либеральной Британии. Француз
заставляет негодяя, похитившего чертежи, обольстить профессорскую дочку,
благородного молодого человека - застрелиться, а профессора - спешно сойти
с ума и поджечь свою дачу. Весёлый американец неизбежно пользуется приёмом
неожиданной развязки, и совершенно подавленный читатель в двух последних
страницах, к ужасу и удивлению, узнает, что профессор - вовсе не профессор,
а каторжник, бежавший двадцать лет тому назад из пересыльной тюрьмы в
Вальпарайзо; дочь профессора - переодетый сын президента, скрывающийся от
кредиторов; благородный молодой человек - дочь нефтяного короля, а
украденные чертежи - прейскурант большого ателье готового платья (Нью-Йорк,
124 авеню, цены вне конкуренции, приезжим 60% скидки). Русский автор вообще
не кончает романа и, получив от доверчивого издателя небольшой аванс,
четыре дня подряд ездит на извозчике в совершенно пьяном виде и потом долго
судится с правлением какого-нибудь треста за разбитые стёкла первого этажа.
Ничего исключительного читателям своего романа я не обещаю.
Предупреждаю откровенно. Однако считаю долгом заметить, что всё изложенное
ниже есть чистейшая правда, и профессор Грант, проживавший на уединённой
ферме, в двадцати милях к северу от Нью-Линкольна, одного из самых
значительных научных центров Соединенных Штатов Америки и Европы,
действительно сделал необыкновенное открытие.

* * *

...В шестнадцать минут первого проверка вычислений была кончена.
Ошибки не было.
Профессор Грант потёр ладонями виски и утомлёнными глазами уставился
на доску, где была написана десятичная дробь.
- Вычисления правильны с точностью до нуля целых одной стотысячной,-
сказал профессор.- Вычисления правильны. Нет никаких сомнений.
Грант быстро потёр руки и забегал по кабинету. Затем он трижды хлопнул
в ладоши.
Дверь шумно отворилась, и в комнату вошёл лакей-негр.
- Душ,- коротко сказал Грант.
Лакей улыбнулся так широко, что в комнате стало светлей на сто
пятьдесят свечей, и быстро распахнул жалюзи, впустивши в комнату большую
свежую партию утреннего света и коровьего мычания, погасил лампу и
расставил на полу походный гуттаперчевый таз.
Грант скинул халат и не без гордости похлопал себя по седеющей груди.
- Ну, старина Том, сегодня большой день. Твой хозяин сделал
замечательное открытие.
С этими словами Грант стал под блестящий сноп ледяной воды, ударившей
из гуттаперчевой лейки, подвешенной над тазом. Он закудахтал, захлёбываясь
от удовольствия.
- Довольно, довольно!
Лакей потянул за шнур и выключил душ. Он накинул на профессора
махровую простыню и стал растирать своего господина до тех пор, пока тот не
расцвел, как георгин.
- Хватит. Можете идти. Передайте мисс Елене, что я жду её к завтраку
на теннисной площадке.
Лакей вышел. Профессор Грант привык одеваться сам.