"Валентин Катаев. Остров Эрендорф (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

Именно эту грустную задумчивость и прервал звонок коменданта.
Матапаль машинально включил усилитель. Приятный баритон коменданта
наполнил комнату.
- Профессор Грант... Он очень взволнован. Его надо принять. До учёного
мира может дойти о вашей недоступности... Это вызовет нежелательные
толки...
- Что ему надо? - спросил Матапаль, зевая. Он не спал две ночи кряду.
- Профессор Грант желает поговорить с вами по делу, имеющему
общечеловеческое значение.
- Три минуты,- сказал Матапаль.- Для дела, имеющего общечеловеческое
значение, этого вполне хватит.
Матапаль выключил усилитель.
И сейчас имя профессора Гранта показалось ему знакомым.
- Профессор Грант... Да, да... Это тот самый геолог, который в своё
время сделал поразительное открытие в области предсказания землетрясений.
У Матапаля была феноменальная память.
- Общечеловеческое значение... Немедленно... Лично... Это любопытно...
Гм...


8. Честное слово короля королей


Профессор Грант бережно поставил свёрток на подоконник, взволнованно
откашлялся и, усевшись против Матапаля в кресло, положил на стол объёмистый
портфель.
Елена поправила волосы.
Матапаль сидел прямо и неподвижно, как языческий бог. Его лицо было
деревянным.
Профессор Грант опустил очки ниже глаз и, глядя поверх них на
повелителя мира, заговорил.
Он раскладывал перед Матапалем листы бумаги, сплошь исписанные косыми
колонками цифр, он извлекал корни, бегло производил интегральные
вычисления, закрывал и открывал фигурные скобки и перечёркивал карандашом
материки на карманной карте, которая лежала у него на коленях.
Изредка Матапаль задавал короткие вопросы, судя по которым можно было
заключить, что Матапаль прекрасный математик.
Три минуты, ассигнованные Матапалем на разговор с настойчивым учёным,
уже давно прошли. Несколько раз третий секретарь Матапаля, сидевший у двери
кабинета с хронометром в руках, порывался вскочить с места. Он ужасался
столь грубому нарушению регламента рабочего времени своего великого
патрона.
Однако Матапаль внимательно слушал горячую речь учёного, потрясавшего
над головой карандашом.
Лицо Матапаля изменилось. О нет, теперь оно уже не было деревянным
лицом языческого идола. Теперь оно, это лицо, было живым, острым и
подвижным. Чем дальше говорил профессор, тем ярче загорались зеленоватые,
припухшие глаза Матапаля. Легкий румянец багровым кружевом пошёл по его
голубоватым бритым щекам.
Наконец, перечеркнув все материки и обведя остров в Атлантическом