"Валентин Петрович Катаев. Растратчики (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Никита встал с места, вытянулся, отрапортовал свою просьбу и сел.
- Я, Никита, в принципе против авансовых выдач, но в исключительных
случаях это возможно, при наличии в кассе свободных сумм. Товарищ кассир,
какая у нас в кассе наличность?
- Хватит, Филипп Степанович. Можно выдать.
- В таком случае выдайте под расписку.
Ванечка услужливо достал новенькую пачку червонцев, химический
карандаш, четвертушку бумаги, сказал свое загадочное слово "аблимант", и в
ту же минуту операция была оформлена по всем правилам бухгалтерского
искусства.
Филипп же Степанович макал усы в пивную пену и, с достоинством выпуская
из ноздрей табачный дым, предавался отдыху. Повеселевший Никита выпил два
стакана, потряс в воздухе пустыми бутылками и попросил разрешения по случаю
получки поставить на свой счет еще пару. Главный бухгалтер разрешил. В
пивной заметно прибавилось народа. Ванечка заметил, что фонари, висящие с
потолка, ни дать ни взять похожи на облупленные куриные яйца. Это
обстоятельство его необычайно развеселило, и он, придвинувшись к Филиппу
Степановичу, сказал, что не мешало бы сбегать в МСПО за половинкой горькой.
Филипп Степанович погрозил пальцем, но Ванечка шепотом побожился, что ничего
такого не может произойти, тем более что все так делают, и что завтра все
равно получка. Бухгалтер еще раз погрозил пальцем, после чего Ванечка исчез
и вскоре появился румяный, запыхавшийся и мокрый. За это время на столе
появились еще три бутылки пива.
Никита под столиком распределил водку по стаканам. Сослуживцы, как
заговорщики, выпили, сморщились, закусили воблой, и официант, ловко прикрыв
порожнюю посуду, как грех, полотенцем, унес ее на кухню.
Потом Филипп Степанович наклонился к Никите и Ванечке и сказал, дыша
спиртом и раками, что в России не было, нет и не будет такого замечательного
человека, как старик Саббакин, глава торговой фирмы "Саббакин и сын".
Сказавши это, бухгалтер в глубоком раздумье поник головой и опрокинул
рукавом пустую бутылку. "Виноват!" - закричал Ванечка, подхватывая на лету
бутылку, и тут же опрокинул полный стакан. Никита расстегнул верхний крючок
пиджака, надвинулся вплотную на Филиппа Степановича и, суя ему в ухо мокрый
нос, жарко зашептал нечто очень туманное, но жгучее насчет казенных сумм и
вокзала.
- Постой, Никита, дай мне высказать, - проговорил Филипп Степанович,
освобождаясь от курьера, и припал к Ванечке. - Постой... Я тебе, Ванечка,
сейчас все объясню... Жизнь наша, Ванечка, есть не что иное, как сон...
Возьмем, к примеру, старика Саббакина. Ты меня поникаешь, Ванечка? Скажем -
Никита. Вот он тут сидит совершенно пьяный и замышляет растратить жалованье
уборщицы Сергеевой... Что такое Никита и что такое Саббакин, ясно?
Филипп Степанович значительно и мудро подмигнул налившимся, как
виноградина, глазом, взял Ванечку за воротник, потянул на себя и улыбнулся
так лучезарно, что весь пивной зал пошел вокруг него золотистыми морщинами.
В коротких словах, но невразумительно, он разъяснил разницу между ничтожным
Никитою и великим Саббакиным. Он помянул при этом случае японскую кампанию,
лодзинскую вдову, трактир Львова и многие другие неизгладимые подробности
своей жизни. Он дышал на очарованного Ванечку раками и, покрывая бестолковый
шум, уже стоящий в переполненном зале, раскрывал перед ним необыкновенные
перспективы, точно снимал туманную оболочку с вещей, казавшихся кассиру до