"Валентин Петрович Катаев. Растратчики (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Главный штаб, тут тебе и Зимний дворец, где цари жили, тут тебе и Эрмитаж на
Миллионной улице. Тоже места стоящие - это как прикажете.
- Вот ты нас и вези туда, куда хочешь.
- Что жа! Но, милая!
Извозчик расшевелил вожжами кобылку, и перед взорами путешественников
пошли-поплыли, раздвигаясь, царственные красоты бывшей столицы. Невский
проспект тянулся всей своей незаполнимой шириной и длиной, всеми своими еще
не зажженными фонарями, редкими пешеходами, магазинами, трестами,
чистильщиками сапог, лоточниками, слабо заканчиваясь где-то невероятно
далеко знаменитой иглой. За оградой Екатерининского сквера мелькнула
невозмутимая императрица, высеченная оголенными розгами деревьев, вместе со
всеми своими любовниками, до полной черноты и невменяемости. Темные воды
Мойки, стиснутые серым гранитом, нещедро отражали горбатый мост и высокие
однообразные дома со множеством грифельных окон - дома, словно бы
нарисованные и вырезанные из картона. А проспект все тянулся и тянулся,
казалось, конца ему никогда не будет.
- Вот она и Морская самая, - сказал извозчик и свернул направо.
- А вот энта - арка Главного штаба.
И точно, впереди, соединяя собой два казенных здания, перед
сослуживцами неожиданно близко предстала темно-красная арка. Перед нею,
сбоку, из стены, на кронштейнах торчали толстые часы. В пролете арки,
наполовину заслоненной циферблатом этих часов, виднелась часть опрятной
мостовой. Процокав под темными сводами, извозчик выехал на Дворцовую
площадь, и тут открылось зрелище необыкновенной красоты и величия. Сплошь
вымощенная мелким круглым булыжником, громадная Дворцовая площадь наполовину
была окружена подковой здания. На противоположной стороне, занавешенная
дождем, виднелась красно-бурая масса Зимнего дворца со множеством статуй на
крыше. Ни одного человека не было на площади. А посредине, в самом ее
центре, легко и вместе с тем прочно, возвышалась тонкая триумфальная
колонна. Она была так высока, что ангел с крестом на ее вершине, казалось,
реял на головокружительной высоте в триумфальном воздухе.
- Это тебе, брат, не Владимирский клуб, - сказал Филипп Степанович с
таким видом, будто бы все это было делом его рук. - Ну, что ты на это можешь
сказать, кассир?
- Что и говорить, здоровая площадь, Филипп Степанович. Царизм!
Извозчик пересек площадь, обогнул трибуну, сколоченную для Октябрьских
торжеств, проехал совсем близко под боковыми балкончиками Зимнего дворца и
свернул на набережную.
Обгоняемые темным течением вздутой реки, они поехали по пустынной
набережной мимо прекрасных домов и оград. Но уже ни на что не обращал более
внимания Филипп Степанович, потрясенный виденным. В его и без того
расстроенном воображении безо всякой последовательности возникали картины то
никогда не виданных наяву гвардейских парадов, то великосветских балов, то
царских приемов, то гусарских попоек. Придворные кареты останавливались у
чугунных ротонд воображаемых дворцов, кавалергардские перчатки с раструбами
касались касок, осененных литыми орлами, зеркальные сабли царапали ледяной
паркет, шпоры съезжались и разъезжались с телефонным звоном, лакеи несли
клубящееся шампанское... и граф Гвидо, занеся ботфорт в стремя вороного
скакуна с красными ноздрями, избоченившись, крутился среди всего этого
сумбура в шляпе со страусовым пером и розой на груди.