"Валентин Петрович Катаев. Время, вперед! " - читать интересную книгу автора

IV
У производителя работ Корнеева были серые парусиновые туфли. Шура
посоветовала ему выбелить их. Прораб Корнеев послушался. Он поступил
неосторожно.

Туфли ужасно пачкались. Их смело можно было посылать в постройком
вместо суточного рапорта. Туфли представляли достаточно подробную картину
материального состояния участка.
Их приходилось каждое утро красить белилами. Это было неприятно, но
необходимо.
Синяя спецовка - брюки и однобортная тужурка флотского покроя -
требовала безукоризненно белых туфель.
В синем холщовом костюме с грубыми наружными карманами и толстыми
швами, выстроченными двойной суровой ниткой, Корнеев походил на судового
механика.
Он старался поддерживать это сходство.
Он отпустил небольшие бачки и подбривал по-английски усы. Серебряные
часы носил он в наружном боковом кармане на ремешке. Папиросы держал в
черном кожаном портсигаре.
Первая смена кончила в восемь.
Переход от ночи к дню ознаменовался для прораба Корнеева тем, что при
свете солнца он снова увидел свои туфли.
Он не спал сутки.
Он предполагал поставить вторую смену и смотаться домой. Он не был
дома со вчерашнего вечера. Ему обязательно надо было поговорить с Клавой.
Однако началась эта история с Харьковом. Он упустил время. Ночью
что-то случилось. Но что?
Мало ли что могло случиться ночью.
Может быть, ночью она опять говорила по телефону с Москвой. Может
быть, в Москве заболела девочка...
На рассвете она звонила Корнееву.
Он с трудом понимал ее. Скорее догадывался, чем понимал. Она плакала.
Она глотала слова, как слезы. Она клялась, что иначе поступить не может,
уверяла, что любит его, что сойдет с ума.
Ему неловко было говорить с ней при посторонних. В ячейке всю ночь
работали люди.
Филонов, заткнув уши, хватал несколько воспаленными глазами ведомость
за ведомостью.
Вокруг галдели.
Филонов отбивался от шума большой головой, словно бодался. На Корнеева
из деликатности не обращали внимания. Но у него горели уши.
Он бессмысленно кричал в телефон:
- Ничего не слышу! Ничего не слышу! Говори громче. Ах, черт... Громче
говори! Что ты говоришь? Я говорю: здесь шумят, говори яснее... Яс-не-е!..
Их все время разъединяли. К ним включались чужие голоса. Чужие голоса
просили как можно скорее щебенки, ругались, требовали коммутатор
заводоуправления, требовали карьер, вызывали прорабов, диктовали цифры...
Это был ад.
Корнеев кричал, что никак не может сейчас прийти, просил не уезжать,