"Валентин Петрович Катаев. Время, вперед! " - читать интересную книгу автора

умолял подождать с билетом...
Корнеева мучил насморк. Здесь были слишком горячие дни и слишком
холодные ночи. Он дергал носом, сопел, нос покраснел, на глазах стояли
горькие розовые слезы.
Лампочки бессонного утреннего накала теряли последний блеск в
солнечных столбах.
Обдергивая на коротком широком туловище черную сатиновую косоворотку,
Филонов вышел из ячейки в коридор.
В коридоре еще держалась ночь. Коридор был полон теней и дыма. Люди
толкались с расчетными книжками у окошечка бухгалтерии. Извозчики, похожие
на шоферов, и шоферы, похожие на извозчиков, останавливались под
лампочками, рассматривая путевки и наряды. Вдоль дощатых стен сидели на
корточках сонные старики башкиры. Бабы гремели кружкой - пили из бака воду.
Филонов оторвал набухшую фанерную дверь с разноцветной надписью:
"Това! Надо ж иметь какую-нибудь совесть здесь худмастерская 6 уч.
Просьба не входить и не мешать, вы ж видите - люди работают".
Художественная мастерская была не больше купальной кабины.
Два мальчика качались на табуретах, спина в спину. Они писали
самодельными войлочными кистями на обороте обоев противопожарные лозунги.
На полу под окном, боком, сидела Шура Солдатова.
Сдвинув русые способные брови, она красила синей масляной краской
большой деревянный могильный крест.
Другой крест, уже готовый, стоял в углу. На нем виднелась крупная
желтая надпись: "Здесь покоится Николай Саенко из бригады Ищенко. Спи с
миром, дорогой труженик прогулов и пьянки".
Слева направо составы шли порожняком. Справа налево - груженые. Или
наоборот. Окно мелькало листами книги, оставленной на подоконнике.
Откинутые борта площадок почти царапали крючьями стены барака.
Свет и тень кружились в дощатой комнате, заставленной малярными
материалами. Все свободное место было занято сохнущими листами.
Шура Солдатова привыкла воображать, что барак ездит взад-вперед по
участку. День и ночь барак дрожал, как товарный вагон.
Ходили полы. Скрипели доски. В длинные щели били саженные лучи: днем -
солнечные, ночью - электрические.
Секретарь партколлектива шестого участка Филонов просунул в
худмастерскую круглое простонародное лицо, чуть тронутое вокруг глянцевитых
румяных губ сердитыми бровками молодых усиков:
- Ну-ка, ребята, раз-раз!
Он протянул бумажку. Ребята не обратили на него никакого внимания.
В окне, на уровне подоконника, справа налево ехали пологие насыпи
земли.
Барак ехал по участку мимо длинных штабелей леса, мимо канализационных
труб, черных снаружи и красных внутри, мимо стальных конструкций, мимо
шамотного кирпича, укутанного соломой, мимо арматурного железа, рогож,
цемента, щебня, песка, нефти, сцепщиков, машинистов, шатунов, поршней,
пара.
Барак останавливался, дергался, визжал тормозами, ударял о тарелки
буферов и ехал обратно.
За окном, прыгая по шпалам, пробежал Корнеев в белой фуражке. Он на
бегу постучал карандашом в стекло.