"Валентин Петрович Катаев. Спящий (Повесть)" - читать интересную книгу автора

прокурорша с блюдом, и вся компания навалилась на котлеты.

Компания представлялась спящему чем-то единым, плохо разборчивым, кроме
нескольких знакомых лиц. Остальные были просто каким-то сборищем случайно
сблизившихся молодых людей, которые даже не вполне хорошо знали друг друга.
Иные из них возникали неожиданно и были безличны. Иные вовсе не
появлялись, а потом опять вдруг начинали один за другим появляться, и все
это было в духе того странного времени беспечности и свободы.

После котлет красавица Нелли снова пела. У нее были холодные глаза. А
Вася стоял рядом с раскрытым роялем и с обожанием смотрел на свою
нареченную.
Потом младшая сестра вышла из душной комнаты на балкон и положила на
железные перила руки, уставшие от клавишей. За нею как намагниченный вышел
на балкон и я. Маша и я стояли рядом как бы висящие над колодцем двора,
положив руки на перила, и молча смотрели на зеленое вечернее небо, уже почти
ночное, с первыми звездами над черепичными крышами.
Преодолевая несвойственную робость, я очень медленно, почти незаметно
придвинул по железным перилам свою руку к Машиной руке. Я думал, что она
отодвинет свою руку, но она не отодвинула. Ее мизинчик вздрогнул, но не
отодвинулся. Может быть, даже еще ближе придвинулся. Тогда я как бы
случайно, бессознательно положил свою ладонь на Машину руку, прижатую к
перилам. Маша стояла неподвижно, как будто бы ничего не произошло
особенного, но я чувствовал, что сердце ее бьется, а рука, покрытая моей
ладонью, притаилась и замерла, как небольшая птица, например голубь, и так
продолжалось довольно долго в полуобморочном безмолвии сновидения. Это могло
бы продолжаться вечно, если бы не настала пора расстаться: не стоять же всю
ночь на балконе в чужом доме.

На другой день, все еще не говоря друг другу ни слова о любви, мы
вдвоем сидели в ее комнатке, где на письменном столике были аккуратно
разложены прошлогодние гимназические учебники и откуда-то вдруг появились
два небольших зеркала, поставленные друг против друга, а между ними горела
стеариновая свеча.
Что это было? Физический опыт или сон во сне?
Меж двух зеркал острей кинжала язык свечи. Сбегают струйками в зеркАла
ее лучи. Глаза зеркал глядят друг в друга, как два лица. Одна свеча над
бездной млечной белым-бела. И, озаренной, бесконечной, ей нет числа.
Очарованные, мы заглядывали в этот зеркальный, бесконечно уходящий в
вечность зеркальный коридор взаимных отражений.
Спящий пребывал в перспективе этого бесконечного зеркального коридора,
и сон его стал еще более глубок, чем прежде, но ненадолго.

В природе что-то изменилось. Может быть, прошла ночная гроза, которую
он не услышал.
Малахитовые волны почернели. Пена на них стала еще белее. Тень Манфреда
упала на далекое побережье, где назревал шквал.
Яхта уже ушла далеко в открытое море, и Вася переложил руль вправо,
желая поскорее, пока не поздно, изменить галс. Это был поворот оверштаг.
Грот и кливер на некоторое время перестали ловить ветер, затрепетали и