"Елена Катасонова. Сказка Андерсена " - читать интересную книгу автора

забормотала что-то невнятное. Он гладил ее волосы, прижимался к ним колючей
щекой, а потом закрыл измученные глаза и покачал головой, будто не понимая
чего-то.
Аленка стояла, держась за Ирину руку, котенок мурлыкал, укрытый на ее
груди, и ей не было страшно, потому что она спасала Мурзика. Было, правда,
очень жарко в толстом, на ватине, пальто, но Аленка с Ирой терпели, потому
что знали, что нужно побольше увезти с собой в какой-то город, который
взрослые называли новым словом военных времен - тыл. Котенок сладко
мурлыкал и пел, а иногда, проснувшись, карябался и мяукал, стараясь
выбраться на свободу.
Тогда Аленка приоткрывала пальто и давала ему подышать, а Ира
загораживала сестренку собой и толкала ногой чемодан, создавая шумовую
завесу.
На берегу у шатких мостков, по которым надо было забраться на пароход,
отец поднял Аленку на руки, прижал к себе, и она шепнула:
- Тихо, папка, не раздави Мурзика...
Она расстегнула верхнюю пуговицу пальто и тихонько показала котенка:
она знала, что отец не выдаст. Отец как-то странно всхлипнул - не то
заплакал, не то засмеялся, - сжал Аленку напряженными жесткими руками.
- Берегите мать, слышишь?
Он хотел сказать что-то еще, но вокруг все задвигались, зашумели, отец
быстро поставил Аленку на землю, обнял и поцеловал Иру и подтолкнул их
обеих к мосткам, к женщинам в ватниках, коротких юбках и сапогах.
Это были немолодые уже горожанки - нервные, слабые и худые. Года два
назад они и представить бы не смогли такую вот обувь на своих ногах или
такие ватники.
Но теперь они стояли в этих тяжелых кирзовых сапогах, широко и крепко
расставив ноги, покачиваясь на скользких мостках, и передавали детей друг
другу, не чувствуя тяжести, не простужаясь и за себя не боясь. Мостки
качались, скрипели, были мокрыми от брызг и от высокой волны; чьи-то руки
больно подхватили Аленку под мышки - "не смотри вниз, вниз, говорю, не
смотри", - передали в другие, такие же сильные руки и поставили наконец на
палубу.
Она испугалась, что потеряет маму, и потому изо всех сил смотрела на
нее в сгущавшихся сумерках. И мама не потерялась. Вместе с другими
взрослыми она поднялась на пароход, и он поскорее отплыл от опасного
берега, увозя людей из родного дома, может быть, навсегда.
Всю ночь Аленка спала, прижавшись к надежному телу парохода. В нутре
его что-то тикало и урчало, вздыхало и хлюпало, и было мирно и хорошо от
этого урчания, хлюпанья и постукивания. Утром она проснулась от резких
криков птиц и пахнущей рекой прохлады. Она зашевелилась под маминым пальто,
отодвинула Иру, навалившуюся на нее во сне, и стала тихо звать Мурзика,
потому что он делся куда-то.
Прямо перед ней вместе с солнцем просыпалась Волга; пароход, уже не
скрываясь, ни от кого не таясь, резал гладкую розовую волну; слева на
палубе спала, положив голову на узел, мама, и на том же узле, рядом с ее
головой, вздымался и опадал пушистый комочек - вывезенный контрабандой из
грохота и огня котенок по имени Мурзик.