"Елена Катасонова. Концерт для виолончели с оркестром " - читать интересную книгу автора

Злой ветер налетал на них со всех сторон. Подняв воротники, глядя под
ноги, чтоб не споткнуться, торопливо шли мимо люди.
- А в чем? - распахнула черные как ночь глаза Рабигуль.
- В тебе, - беспомощно признался Алик и добавил, сдаваясь:
- Не могу я не видеть тебя.
- Но ты меня совсем не знаешь, - пробормотала Рабигуль и устыдилась
банальности собственных слов.
- Все равно, - покачал головой Алик. - Не знаю, что со мной творится:
с утра до ночи только о тебе и думаю. А иногда и ночью, во сне. Просыпаюсь,
и сразу - ты, со своей виолончелью.
Он закашлялся от волнения, и Рабигуль сочувственно постучала по его
спине слабеньким кулачком.
- Когда у тебя нет занятий, я просто тону, пропадаю, - торопливо,
словно боясь, что его перебьют, говорил Алик. - Воскресений жду с ужасом.
А завтра как раз воскресенье, - добавил он упавшим голосом. - Можно я
приду к вам в гости? - набрался он храбрости.
- Но мы все равно в Гнесинке...
Рабигуль снова взяла Алика под руку, и они пошли дальше. Теперь
говорить стало легче: можно было не смотреть друг на друга.
- Мы там готовимся, репетируем, - объясняла Рабигуль. - Но ты можешь
зайти вечером.
- Да? А когда? - торопливо спросил Алик. Рука его дрогнула.
- Часов в восемь. Мы уже будем дома.
"Мы"... Это он сразу усвоил... Ну и что? Да пусть в этой маленькой
комнатке соберется хоть вся Гнесинка! Лишь бы там была Рабигуль. Сто раз он
бывал уже в арбатском их тупичке, но впервые придет не поднести рыцарски
виолончель, не проводить на занятия, а вот именно в гости!


***

- Слышь, Кир, дай бабочку! - вечером позвонил Кириллу.
- Ого! - одобрительно заметил Кирилл. - Это уже кое-что... Дела
продвигаются?
Да как он смеет так говорить? Дела... Придумал тоже!
- Так дашь или нет? - сухо спросил Алик, и Кирилл понял, что
вторгается на запретную территорию.
- Какой разговор! - с жаром воскликнул он. - Где встретимся?
- На "Октябрьской".
В глубине длинного вестибюля, у подсвеченных сиренево-синим ажурных
ворот Кирилл передал другу эту милую замену галстука, ободряюще хлопнул
Алика по спине, сказал на всякий случай: "Не дрейфь!" - и растворился в
толпе.
Но Алик и не думал дрейфить. Он был так счастлив, так горд собой, он
так спешил к своей Рабигуль, что даже о цветах или там о шампанском забыл.
Вспомнил, когда позвонил и ему открыли. Как-то сразу почувствовал, что
ничего - ни торта, ни цветов, ни конфет, дурак, не принес. "Она подумает,
что я жадный!" Эта ужасная мысль залила его горячей волной, и он готов был
бежать назад, к метро, где цветы продавались и в поздний час. Но Рабигуль
уже протягивала ему руку.