"Вера Кауи. Запретный плод " - читать интересную книгу автора

того, как я стала Мэгги Кендал. Тогда меня звали Мэри Маргарет Хорсфилд.
Конни закашлялась.
- Как? - переспросила она несвойственным ей тонким голосом.
- Мэри Маргарет Хорсфилд. Это имя я получила при рождении. Эта девочка
умерла, чтобы дать жизнь Мэгги Кендал. В ту пору мне едва сравнялось
семнадцать, но хватило бы пальцев на обеих руках, чтобы сосчитать все
выпавшие на мою долю счастливые деньки. Каждый из них был проведен в кино
или театре. Счастье пришло лишь тогда, когда я стала Мэгги Кендал.
- Черт побери, - отозвалась Конни, немножко совладав с собой.
- Черт тут и правда приложил свою лапу. С помощью родителей бедняжки
Мэри Маргарет. Они объявили, что их дочь - порочное создание, которое
наверняка настигнет божья кара. Бог, которому они молились, требовал
неустанного самоотречения.
- Так вот почему ты всегда отказывалась от ролей благочестивых
девушек! - заметил Барт, разгадав наконец загадку, которая мучила его все
годы работы с Мэгги.
- Значит, в семнадцать лет ты родила ребенка, - как бы про себя
повторила Конни, у которой прогремевшая словно гром с ясного неба новость
никак не укладывалась в голове. - И ты его отдала в чужую семью.
- Да.
- А теперь хочешь отыскать?
- Если возможно. Новое законодательство от 1975 года это позволяет.
- Это верно, - подтвердила Конни, пытаясь нащупать логическую связь. -
Тогда позволь тебя спросить: почему, промолчав почти три десятка лет, ты
именно сейчас хочешь объявить на весь свет, что у тебя есть ребенок?
- Я хочу найти свою дочь.
- Это мы уже слыхали, - вмешался Барт. - Конни хочет узнать, почему
вдруг это стукнуло тебе в голову.
- Вы оба пытались меня убедить, что надо трезво взглянуть в лицо
фактам, играть роли, соответствующие моему возрасту, например, матерей...
Так что же может быть лучше - прежде чем начать играть, я попробую, каково
это в реальности.
Ее слова прозвучали очень убедительно. С ними трудно было спорить.
Вообще это было в ее манере - примерять на себя характер, привычки и одежду
своих героинь.
Будто прочитав их мысли, Мэгги продолжила:
- Мои слова могут вам показаться чудовищно циничными, но уверяю вас, я
говорю абсолютно искренне. - Ее голубые глаза глядели прямо, и в них
читалась безграничная доверчивость, которую, как хорошо было известно Барту,
она могла излучать, как Мерилин Монро - сексуальность, по первому
требованию. - Не подумайте, что я наигрываю, ничего подобного.
Нашла, кого дурачить, подумал Барт.
- Вы упрекнули меня в отсутствии чувства реальности, - напомнила
Мэгги. - Вы ошиблись. Я столкнулась с ней с первых же лет жизни. Тогда она
казалась мне отвратительной и, смею думать, остается такой и теперь. Я по
уши нахлебалась этой реальности в годы так называемого "формирования
личности", поэтому долго старалась ее забыть. Когда я была Мэри Маргарет
Хорсфилд, я думала, что ничего не может быть хуже той реальности, в которой
я выросла, но я ошибалась. Сколько таких наивных дурочек приезжают из
провинции в большие города, где их быстренько приводят в чувство. Вот и меня