"Вениамин Каверин. Два капитана" - читать интересную книгу автора

спала, а я лежал с открытыми глазами и думал: сперва об отце, как он со
всеми прощался, потом о толстом приставе, потом о его маленьком сыне в
матроске, которого я видел в губернаторском саду, потом о трехколесном
велосипеде, на котором катался этот мальчик, - вот бы мне такой велосипед!
- и, наконец, ни о чем, - когда вернулась мать. Она вошла похудевшая,
черная, и тетя Даша подбежала к ней...
Не знаю почему, мне вдруг представилось, что отца зарубили городовые,
и несколько минут я лежал не двигаясь, не помня себя от горя и не слыша ни
слова. Потом помял, что нет, он жив, но мать к нему не пускают. Три раза
она сказала, что он взят за убийство, - ночью убили сторожа на понтонном
мосту, - прежде чем я догадался, что ночью - это сегодня ночью, что сторож
- это тот самый сторож, что понтонный воет - тот самый понтонный мост, на
котором он лежал, вытянув руки. Я вскочил, бросился к матери, закричал.
Она обняла меня: должно быть, подумала, что я испугался. Но я уже
"говорил"...
Если бы я умы тогда говорить!
Мне хотелось рассказать все, решительно все: и как я тайком удрал на
Песчинку ловить раков, и как черный человек с тросточкой появился в
проломе крепостной стены, и как он ругался, скрипел зубами, а потом плюнул
в костер и ушел. Слишком трудная задача для восьмилетнего мальчика,
который едва мог произнести два-три невнятных слова!
- И дети-то расстроились, - вздохнув, сказала тетя Даша, когда я
замолчал и, думая, что теперь все ясно, посмотрел за мать.
- Нет, он что-то хочет сказать. Ты что-нибудь знаешь, Саня?
О, сели бы я умел говорить! Снова принялся я рассказывать,
изображать... Мать понимала меня лучше всех, но на этот раз я с отчаянием
видел, что и она не понимает ни слова. Еще бы! Как не похожа была сцена на
понтонном мосту за то, что пытался изобразить худенький черный мальчик,
метавшийся по комнате в одной рубашке. То он бросался на кровать, чтобы
показать, как крепко спал отец в эту ночь, то вскакивал на стул и поднимал
крепко сложенные кулаки над недоумевающей тетей Дашей.
Она перекрестила меня, наконец.
- Его мальчишки побили.
Я замотал половой.
- Он рассказывает, как отца арестовали, - сказала мать, - как
городовой на него замахнулся. Правда, Саня?
Я заплакал, уткнувшись в ее колен. Она отнесла меня на кровать, и я
долго лежал, слушая, как они говорят, и думая, как бы мне передать свою
необыкновенную тайну.



Глава третья. ХЛОПОТЫ


Все же мне это удалось бы в конце концов, если бы наутро не заболела
мать. Она у меня всегда была странная, но такой странной я ее еще никогда
не видел.
Прежде, когда она вдруг начинала стоять у окна часами или ночью
вскакивать и в одной рубашке сидеть у стола до утра, отец отвозил ее за