"Гай Гэвриел Кей. Изабель " - читать интересную книгу автора

горизонтом. Если наблюдать из окон виллы или с террасы, можно увидеть, как
черные кипарисы на лужайке медленно становятся зелеными и обретают форму от
вершины вниз и уже больше не похожи на силуэты часовых, как ночью. Иногда
зимой появляется туман, но под лучами света тает, как мечты.
В Провансе говорят: каким бы ни было утро, оно всегда подарок. Его
прославляют поэты и живописцы уже две тысячи лет. Может, сказываются
особенности местности? Но давно замечено: все начинает меняться где-то между
Лионом и севером Авиньона: другой воздух над землей, другие люди. Здесь они
чаще, чем где-либо, смотрят вверх.
Потому, наверное, что больше нигде нет такого неба. В любое время года,
в любой сезон, будь то холодный рассвет поздней осени или дремотный летний
полдень среди цикад. Или когда кинжал ветра - мистраль - вспарывает долину
Роны (этим путем так часто приходили солдаты), и каждая олива или кипарис,
сорока, виноградник, куст лаванды, акведук вдалеке вырисовываются на фоне
продуваемых ветром небес, словно самый первый, самый совершенный на свете
образец.
Город Экс-ан-Прованс лежит в чаше долины к западу от виллы. Никаких
деревьев с этой стороны, которые заслоняли бы вид с такой высоты. Город,
которому более двух тысяч лет, был основан римскими завоевателями - они
выбирали места и составляли планы, выравнивали и осушали земли, прокладывали
трубы для термальных источников и свои прямые, как стрела, дороги. В такое
весеннее утро, как это, городок виден ясно, почти сверхъестественно четко.
Средневековые постройки и современные здания. Квартал новых многоквартирных
домов на северном склоне и, втиснутая в старый город, высокая колокольня
собора.
Все решили отправиться туда этим утром. Немного позже, но не слишком
поздно (два будильника уже прозвенели, и единственная в компании женщина уже
принимала душ). Ни к чему задерживаться и зря терять утро, особенно учитывая
то, зачем они сюда приехали. Утренний свет для фотографов как манна
небесная.
Они постараются его не упустить, припасть к нему, как человек,
испытывающий жажду, мог бы припасть к чистому роднику, - а потом придут еще
раз, в сумерки, чтобы увидеть, как дверные и оконные проемы иначе смотрятся
и иначе отбрасывают тень, когда свет льется с запада, и как небо становится
кроваво-красным от подсвеченных снизу облаков на закате, чтобы получить дар
другого рода.
Здешние утро и вечер (полдень - слишком ярок, лишен теней для ока
камеры) - подарки, не всегда заслуженные теми, кто здесь живет или приезжает
на эту землю, где было пролито так много крови и так много тел сгорело или
было погребено, или оставлено не погребенными на протяжении долгих веков.
А вообще, много ли есть мест на земле, о которых можно сказать, что их
обитатели достойны благословения такого дня? В этом смысле названный уголок
Франции не отличается от любого другого на земле. Тем не менее отличия все
же имелись, были давно забыты к тому моменту, когда первый свет этого утра
показался над лесом и нащупал цветущий багряник и анемоны - оба растения
пурпурного цвета, оба связаны с легендами, объясняющими этот цвет.
Звон колоколов собора плыл над долиной. Луна еще не взошла. Она
поднимется позже, при ярком свете дня: прибывающая луна, со щербинкой.
Рассвет того самого дня выдался изысканный, запоминающийся, почти
ощутимый на вкус, когда история, которая разыгрывалась дольше любых