"Евгения Кайдалова. Колыбельная для Варежки " - читать интересную книгу автора

***

...К тому времени, как Тимуру стало невозможно жить в общежитии, они
были знакомы около трех недель. Их свел Английский клуб родного МГУ (не
путать с кружком друзей английского языка!). Клуб этот Варе всегда хотелось
переименовать в "Деды и дети" за возрастной состав участников: совсем еще
юные первокурсники и совсем пожилые профессора. Став постарше, студенты
уходили из клуба в разочаровании, а преподаватели помоложе уходили сразу,
чтобы позорные "дедовские" грамматика и фонетика не убивали в них уважения к
старой гвардии. Но старожилы (в основном с естественных факультетов) не
задавались вопросом о текучке кадров.
На встречах с приглашенными в клуб иностранцами они доблестно
произносили слово "she" как "шы", на звуке "h" хрипели, как Высоцкий, и
старательно выговаривали "I shall" вместо, боже упаси, "I will". Посему
иностранцы понимали их, с большим трудом, и однажды случился казус: Варя,
волею судеб сидевшая ближе всех к носителю языка, вынуждена была переводить
вышеупомянутый русский английский на английский английский, после чего
недоуменно напрягавшийся вначале иностранец начал понимающе кивать и
отвечать с чисто британским мяукающем прононсом (за который неизбежно
получил бы "неуд" на экзамене в средней школе). Оказавшись вместе с
англичанином в центре внимания и впервые выступив в качестве личного
переводчика, Варя обрела ту особую красоту, которую обретает идущая по следу
гончая собака - красоту мастера за работой. Все полтора часа, пока шла
беседа. Варя провела в ореоле всеобщего уважения, и в качестве
заключительного аккорда иностранец пожал ей руку и поблагодарил за перевод.
Храм Вариной славы в клубе был воздвигнут и увенчан крестом.
Потом началось чаепитие. Все задвигались, начали меняться местами,
обсуждать... Иностранец ушел, а его место во главе стола неожиданно занял
молодой человек, ни разу ничего не спросивший. Теперь же он задал
классический вопрос: "Девушка, можно с вами познакомиться?" В конце вечера
прозвучал и второй вопрос, не менее классический: "А можно вам позвонить?"
Он позвонил на следующий же день - в субботу утром, не оставив себе
даже классических суток на размышление, - и задал еще один вопрос, куда
менее стандартный: что она любит из еды? А вечером того же дня Варя, слегка
ошалевшая оттого, что ее жизнь вдруг стала развиваться по законам сказки,
сидела за столиком кафе, и Тимур собственноручно нес ей тарелку с блинчиками
под орехово-шоколадным соусом. А как только Варя их попробовала, она
окончательно поняла: сказка. В сказку можно и не верить, но что поделаешь,
если налицо все ее атрибуты: добрый молодец, скатерть-самобранка и
ковер-самолет (то бишь скорость их знакомства). Не хватало лишь красной
девицы, ибо Варя за таковую себя не считала; и возникал вопрос: неужели
именно она, Варвара Калинина, призвана стать в этой сказке героиней? Может
быть, лучше, пока не поздно, взять себе более естественную, хоть и не такую
важную роль? Скажем, Конька-Горбунка?
Из кафе они вышли в половине седьмого, и Варя честно сказала, что в
лучшем заведении ей бывать не доводилось. Строго говоря, это кафе называлось
"Блинная", а реально оно походило на трактир в неопрятно-русском стиле. Но
все окрестное студенчество (обитатели консерватории и старого здания МГУ на
Моховой) его обожало за вкусную дешевизну пищи. А черные футляры