"Эммануил Казакевич. Двое в степи [H]" - читать интересную книгу автора

Штаб армии еще на рассвете ушел дальше на восток, и Огарков разыскал
его только на следующий день в большой станице. Усталый и голодный,
лейтенант расспросил, где находится изба оперативного отдела, и поплелся
туда.
Офицеры из оперативного отдела буквально накинулись на него. Почему так
долго не приезжал? Где находится дивизия? Что с ней? Почему ее рация упорно
молчит? Какие там потери?
Огарков, растерянно мигая, ответил:
- Я не смог туда пробиться. Там немцы прорвались, и я чуть к ним не
попал. А дивизия, наверно, отошла. Я к ней не мог пробиться.
Штабные ошеломленно молчали, потом куда-то побежали докладывать, а
Огарков стоял посреди комнаты, не зная, что делать.
Вскоре пришел полковник Воскресенский, начальник оперативного отдела.
Он вначале напустился на Огаркова, потом, надев на нос пенсне и заметив
растерянный вид лейтенанта, замолчал, сел на стул и начал его допрашивать со
спокойствием вконец замученного человека.
Огарков, хлопая ресницами и чуть не плача, рассказал, как было дело.
Конечно, картина, нарисованная им, была весьма далека от истины, но не
потому, что он хотел утаить истину, а потому, что не знал ее. Например, он
не знал, что слышанный им ночью гул был гулом нашей отходящей на восток
танковой части, а не танков противника; что слова, брошенные обозниками
насчет того, что все ушли на Дон, были словами до смерти напуганных людей,
не знающих обстановки; что немцы действительно прорвались, но значительно
севернее дивизии.
Полковник сидел как оглушенный. Весь ужас положения заключался в том,
что несколько часов назад ему доложили о гибели майора, посланного в ту же
дивизию с тем же поручением.
Теперь, когда оказалось, что и офицер связи вернулся ни с чем, с
потрясающей ясностью, повергшей в трепет Воскресенского и всех штабных,
выявился тот факт, что приказ об отходе на новый рубеж не был вручен дивизии
и дивизия дерется с превосходящими силами немцев на прежнем рубеже. За
последние сутки немцы прорвались еще в двух направлениях, видимо обтекая
сражающуюся дивизию, и, может быть, уже окружили ее.
В свете этих страшных предположений какое значение имела судьба
какого-то струсившего лейтенанта? О нем попросту забыли, и только часа через
четыре начальник штаба армии отдал приказ об отдаче под суд Военного
Трибунала Огаркова, офицера связи от уже, может быть, не существующей
дивизии.
Неожиданным защитником Огаркова оказался не кто иной, как полковник
Воскресенский. Зная, однако, что генерал терпеть не может "слюней", он
защищал лейтенанта несколько своеобразно, одновременно осыпая его
проклятиями и презрительными эпитетами:
- Да он птенец, молокосос проклятый... Заблудился, болван... Безмозглая
шляпа он, а не лейтенант... Послать его, дурачка, на передовую!
Перед глазами полковника стояло молодое растерянное лицо лейтенанта с
хлопающими ресницами.
Может быть, генерал послушался бы своего заместителя, но тут в избу
ввалился летчик Дорохов, только что прилетевший на своем У-2 с разведки: его
посылали разыскать ту самую дивизию. Летчик был окровавлен и бледен. Судя по